Я мыслю, следовательно… Позвольте, но камень существует? Он что, мыслит?
Язык — точнее, конечно, человек с языком — мучительно борется за обозначение чего-то такого… Эдакого, что не жизнь и не существование.
Подумать только: у арабов полторы сотни слов для обозначения разновидностей верблюдов. Марок автомобилей куда больше, и специалисты все знают назубок. Даже для любви нашлось несколько терминов, а самое главное ускользает сквозь автомобильное ушко и виляет с небес хвостиком.
Забавно, что в русском — и только в нём, кажется — «есть» это как раз и о том, что не может есть. Камень не кушает, бытие не обедает. Так и на другом конце шкалы, который теряется в далёкой дымке, но это одним концом, а другим концом составляет меня как меня, тоже пить-есть не просят. Посередине «жизнь» как «зоо» и «био». Флора и фауна. Дашь попугаю сахарку, он прокричит «Быть или не быть». Причина появилась — сахарок.
Причинность — место жизни. Есть причина, будет и жизнь. Чем сложнее причина, тем жизненнее жизнь. У камня одна причина: усталость материала. Взял и откололся.
У родов — которые некоторые поэты (не поэтессы) сравнивали с откалыванием камня от скалы — причин много. Усталости среди этих причин как раз нет. Скорее, напротив — подъём всякого разного.
Только вот та жизнь, которая «самая-самая» - она как раз без причины. Ну вот любовь. У любви множество причин, без этих причин её бы не было. Любовь без причины — признак дурачины. Гормоны-мормоны, потребности, привычки, экономические тоже не будем сбрасывать с корабля современности. Стерпится-слюбится — а что, слюбовь тоже любовь своего рода.
Только вот все причины любить, сливаясь в одну чашу души человеческой, любви не образуют. Любовь — это в толще причин пустота. Пузырёк ничего. Баббл беспричинности.
По этому пузырьку и проходит граница между жизнью и тем, что можно назвать «настоящей жизнью», «высшей жизнью», «вечной жизнью», «подлинно человеческой жизнью». Эта жизнь — назовём её «жизнь-штрих» - вроде бы и похожа на обычную, а всё-таки совсем другая. Она может не быть. Запросто! Вроде бы живой человек, а — «мёртвая душа».
«Мёртвая душа» это ещё комплимент, значит, не опасная. А бывает «скотская жизнь», то есть, уже не человек, а «нелюдь», забодает, растопчет, съест и не подавился.
Почему съест? О, причин убить, уничтожить, уконтрапупить всегда бесконечное множество. Причин не убивать намного меньше, а причин жить «настоящей жизнью» вообще быть не может, по определению.
Может быть, лучше всего это видно на примере творчества. Творчество, конечно, имеет тысячи причин, начиная с необходимости зарабатывать на жизнь. Желание выразить себя, да та же любовь тоже иногда подталкивает к творчеству — иногда, всего лишь иногда. Только вот когда «по причине» - это ещё не творчество. Это работа.
Камень, катящийся с горы, совершает, если верить физикам, работу. Человек — тоже, если он при этом несёт с горы что-то полезное. Или кого-то — раненного альпиниста.
Спасти раненого весьма уважительная причина. Это уже не работа, это прямо-таки труд получается. Но — не творчество! Творчество, скорее, когда человек спускается с горы безо всякой причины, «просто так». Спускается — и вдруг Моцарт. Не всегда! Да Моцарт лишь по фамилии Моцарт, а по музыке он далеко не всегда Моцарт. Моцарт в Моцарте пузырёк. Пушкин в Пушкине гость случайный. «Пока не требует поэта». Пушкин шутил и маскировался: пока поэт поэтствует, потому что его Аполлон призвал, он ещё не поэт, а так… работяга пополам с трудягой. Вот когда Аполлон храпит, никто никого никуда не призывает, но вдруг — бульк! Бульк!!
Вот это самое творчество и есть.
Ничего не побуждает любить. Всё нормально. Распложено, размножено, устаканено. Уфф… Счастье, это когда тебя не донимают причины и следствия.
Вдруг — бз!
Бзз… Бззззззз!!!
Откуда-то взялись и зашампанили пузырьки.
Щиплют и щекочут.
Счастье кончилось, началась морковь-любовь.
Существование кончилось, зоология кончилась, биология истончилась, началось то нечто, что и есть настоящее, в настоящем отсутствующее, неукоренённое, ни из чего не следующее, но составляющее самое-самое.
В родниковой воде самое вкусное — пузырьки. В тексте самое главное — невысказанное. Самая любная любовь самая безосновательная, вздорная, пустая.
Школьный предмет «Окружающий мир» ученики прозвали окружайкой. Презрительно? Да, потому что никакой это не окружающий мир, да и не мир даже. То, что окружает нас это существование. Экзистенция. Которой по барабану быть или не быть. Она когда «быть», мало чем отличается от «не быть». Потому что причинно-следственная.
Дети знают, что окружающий мир ничто, раздвигайка — всё. Окружайка — жизнь по причинам, по правилам, по законам и интересам. Жизнь-окружайка дана человеку, чтобы её раздвинуть. Раздвинуть — и в образовавшейся пустоте и начинается собственно жизнь. Что-то не просто новое, но что-то, ни из чего не выводимое и ни к чему не подшиваемое. Не дух — душинки-шарики. Подымаются вверх, и человек подымается вместе с ними. Исчезают? Да, но появляются новые. Вода высохнет, окружайка скукожится, а вот эти пузырьки не исчезнут вовек, главное — знать, что они возможны, помнить, что они не необходимы, и выпускать их на волю как выпущен ты сам.
