Эту фотографию я сделал случайно.
Мы с женой во время локдауна прогуливались по набережной Москва-реки. Кадр был сделан издалека, с очень сильным увеличением. Меня он заворожил. Я даже не убрал цвет, чтобы отчетливее были видны контуры.
Бездомная женщина сидит на закате. Её пожитки положены на землю, за ее спиной стоит пластиковая бутылка. Какой-то непонятный обломок, похожий на огромную павшую пешку, отбрасывает причудливую тень. Она курит. Я не уверен, но мне кажется, что она сидит на люке, через который выходит теплый воздух от метро.
Гранитные кубы от опоры моста, дорога, лестница на мост, арка (под мостом находятся гаражи). Объемы не вполне логичны, их слишком много. Нагромождение. Совсем как на гравюрах Пиранези «Карчери», очень популярные в XVIII веке, и любимые мною сейчас.
Ощущение кошмара. Эта несчастная женщина выброшена миром. Не от мира сего. Как Иисус.
Такая поза - поза человека поевшего или не заботящегося о еде. Отложившего заботу из-за горя, счастья или от погружения в себя.
Таков Христос на картине Михаила Крамского.
Такова женщина на картине Васнецова, русского последователя пре-рафаэлитов с их неестественной мрачностью.
Таков, наконец, «Мыслитель» Родена.
Роден говорил, что это памятник рабочим, но на самом деле он самым пошлым образом хотел поставить эту фигуру на вершине ворот ада. Это его самое безвкусное произведение.
Все эти произведения мне кажутся далеко уступающими статуе борца, современницей Христа. Может быть, потому что только он из них всех смотрит вверх. Это не взгляд надежды, это вообще не взгляд, он, скорее, прислушивается. Прислушивается не к Богу, упаси Бог. К себе. Но «я» не в себе и уж тем более не внизу.
