Чего хотели евреи, когда пытались сообщить миру о Шоа? Сочувствия, сострадания, эмпатии, эмоций, усилий по освобождению их? Нет. Они просто хотели, чтобы люди знали. Только и всего. Русская поговорка формулирует это как «на миру и смерть красна».
А мир отказывался знать. Лидеры Запада знали, но говорить о этом не стали. Боялись антисемитов среди своих народов: как бы не подумали, что лидеры — холуи евреев. Рузвельта и так обвиняли в юдофильстве из-за обилия евреев в администрации (подсчитывали!).
Сочувствие есть прежде всего со-знание, общность знания. Поэтому не обязательно быть в газовой камере, чтобы сочувствовать погибшим в газовой камере. Наоборот: когда ты в газовой камере, тебе уже не до сочувствия. Ты не в том положении, чтобы сочувствовать другим или искать у других сочувствия. Ты просто корчишься и умираешь. Тот, кто в бараке пока ещё ждёт газовой камеры, тот, может быть, сочувствует.
Один из врагов сочувствия — ложь. Военная пропаганда есть ложь, нацеленная не на сочувствие, а на военную победу. Для победы приходится лгать, прежде всего — хотя не только — через искажение пропорций. Бить по нервам. Оглушать показыванием крови, трупов, развалин.
Одновременно приходится лгать через умолчание. О преступлениях врага — кричать во всю глотку, о преступлениях, промахах, неудачах своих — молчать. Особенно молчать о том, что нормальная жизнь тоже продолжается, что в голодающем Ленинграде было полно обжиравшихся деликатесами осаждённых. Война никогда не сразу во всех точках, никогда сразу с каждой жертвой вторжения и агрессии.
Военная пропаганда как атомный взрыв. Как огонь костра, притягивающий взгляд. Хочется вглядываться. Вглядываться нельзя. Как понять, где военная пропаганда, а где необходимое знание? Разными способами. Так ведь и в обычной жизни человек умеет различать необходимую информацию и избыточную. Обычно умеет. Никто не заходит ежедневно на кладбище или в прозекторскую, чтобы узнать, какова на самом деле жизнь. О смерти помнят, но в неё не вглядыватся, особенно, когда смерть лицом к лицу с тобой — например, на фронте. Вот тех, кто в тылу, тех стараются сосредоточить на смерти, крови, гибели. Ошарашить. Травмировать. Чтобы потребовать ещё чего для очереднего убийства — во имя, разумеется, полной и окончательной победы.
