Есть центр тяжести у материального, есть и у духовного. Центр тяжести всегда — между крайностями. Это объясняет, почему вполне разумные люди истово веруют в русских младенцев, которых кушают евреи, распинают украинцы и насилуют норвежцы. Это обычные люди, у которых, как у всех людей, есть проблемы. Часто, даже обычно — более тяжёлые проблемы, чем у других людей. Безработица. Маленькая зарплата. Жизнь под кровавой гебнёй. Супружеская неверность, а то и развод, в общем — предательство. Иногда чужое, чаще — своё, которое труднее вынести и важнее забыть. Свой грех жжётся и колется, лежит «камнем на сердце». Где тогда центр тяжести?
Чужой грех — отличный балласт, позволяющий переместить центр тяжести пониже, подальше от своей совести. По тому, какой тяжести чужой грех беспокоит человека, можно понять, сколько весит его собственный грех, который он пытается уравновесить. Пропорция обычно не менее одного к десяти. Если человек изменил жене, мало проку разговаривать о чужих супружеских изменах. Это лишь подольёт масла в огонь. Продуктивно поговорить о том, как другой изменил отечеству, устроил фашистскую хунту, изнасиловал, убил и съел младенца.
Отвлекающий манёвр должен быть не на 10 градусов, не на 20, а на все 180. Только очень глупый и мелкий вор, карманник-щипач, кричит «Держи вора!». Кто крадёт миллиарды долларов из государственной казны, кричит «США начали Третью мировую войну!» Кто изменяет жене, пишет трактат не в защиту супружеских измен, а о скором конце цвета. Поэтому в дело идут не обычные, тривиальные чужие грехи, а какие-нибудь феерические, неимоверные, каких даже сатана не выдумает.
Это вполне рациональное поведение, хотя оно состоит из абсолютно иррациональных элементов — паранойи, фобий, обмана и самообмана. Человек, освоивший перенос акцента со своей вины на чужую, твёрдо стоит на земле, ничем его не сбить. Он знает, что вокруг враги, лжецы и убийцы, которых раздражает его белая пушистая сорочка. Он — над ними, он вообще над схваткой, центр тяжести расположен низко настолько, что человек сохраняет равновесие в любой ситуации, непробиваем, хладнокровен, в общем — столь любезный ныне многим русским интеллектуалам Великий Инквизитор.
Известен так же как Иудушка Головлёв. Смердяков, успешно прошедший курс психологической реабилитации. Иоанн Предтеча или Иисус пузырятся, нервничают, обзываются («порождения ехиднины» не Путин сказал) — а эти невозмутимы, следовательно, правы. Как прав всякий палач, как неправа всякая жертва, потому что визжит, когда ей под ногти загоняют иглы.
Кроме центра тяжести, есть и центр эгоизма, бездумности, когда человек сам для себя — весь мир. На окружающих наплевать, чужие беды разводятся руками и ногами. Иногда и свои тоже — но от этого никому ничуть не легче. Легкомысленный эгоист, смиренный эгоист — тоже эгоист.
Возможен, однако, и центр лёгкости. Он находится между всё той же головой — и небом. «Небо», разумеется, понятие — в отличии от земли — несуществующее. Земля бесспорна, небо — безгранично, и одно с другим несовместимо. Можно избавиться от греха, зарыв его в кучу чужих грехов. Конечно, при этом и себя зарываешь, зато — непоколебимость! основательность!! А можно не избавляться от греха, а вместе с ним сигануть куда повыше. Ну нет такого свинства, у которого не было бы своего дуба! Поднять рыло! На дуб не взобраться, но зато центр тяжести будет между самым верхним желудём и своим рылом. Летающей свиньёй, конечно, от этого не станешь, но ведь центр тяжести — это не про полёт, это про любовь или, скажем на первый раз осторожнее, про условия любви — трезвость, чтобы не видеть у других мнимых грехов и видеть свои реальные, и прощение, чтобы прощать другим их реальные грехи, а себе не мешать принимать прощение от других. Эти условия — зависят от нас, как поставить капкан зависит исключительно от охотника. А уж попадёт любовь в этот этический капкан или нет, не от нас зависит.