Форма и содержание не просто могут жить друг без друга. Иногда форма и содержание мешают друг другу. Что уж говорить о случаях, когда налицо фальсификация формы (или содержания, или обеих разом).
Знаменит рассказ о Мандельштаме, который выставил из дому графомана, жаловавшегося, что его стихи не печатают. «А Гомера печатали?!» — закричал Мандельштам.
Стихи Мандельштама четверть века распространялись в списках. Это не было единство формы и содержания. Стихи Мандельштама вполне заслуживали опубликования, они коммерческий выгодный продукт. Просто рынок был подменен волей правительства-партии. Форма была, книги издавались, но литературы в этой форме не было. Подменная литература сделала подлинную литературу подпольной.
Ровно то же самое происходит часто и в экономике. То, что назвают «госкапитализм» — это подмена и формы, и содержания. В госкапитализме нет ни капитализма, ни государства, есть произвол и насилие. Настоящие политики и настоящие капиталисты при госкапитализме живут в серой зоне (хорошо, если они живут, могут и посадить, и убить), благодаря им и живет страна.
Что уж говорить о партиях и митингах! Российский деспотизм возможен благодаря тому, что его подданные согласны с властью: допустимы только зарегистрированные митинги.
Начиналось еще в начале 1990-х годов, когда люди возмущались «несанкционированной» торговлей. Опасно, можно отравиться, купить некачественное! Что ж, вот и получили пирамиду контролеров, при которых качество вообще невозможно. И травятся, и колются, но предпочитают рисковать жизнью, чем жить свободно.
Форма убивает содержание: люди намерены свергнуть деспотизм, соблюдая деспотические запреты на свободу слова, собраний и совести. Отсюда и отчаяние: правила регистрации партии таковы, что зарегистрировать партию можно лишь, пойдя власти на уступки. Но, во-первых, есть как минимум одна партия, которая и зарегистрирована, и европейская по духу и букве программы — вступай, действуй. Но — боязно! Во-вторых, с каких пор свобода нуждается в регистрации?!
Высшего напряжения соотношение формы и содержания достигает, естественно, в любви и сексе. Не потому современные люди избегают «оформлять отношения», что они распутнее и безответственнее людей прежних эпох, а потому что есть горький опыт того, как социальные формы мешают личному содержанию. Утром стулья, вечером деньги — да! Но что в любви стулья, а что деньги? Сперва венчание, благословение родителей, хождение вокруг куста, ЗАГС, а потом брак— или наоборот?
В течение тысячелетий не брезговали идеей «стерпится— слюбится». Брак— деньги, любовь— стулья. Были б деньги, стулья купим. Э нет, друзья, все наоборот. Любовь— деньги. Не только платоническая любовь, но и любовь как любовь— с детьми, кастрюлями, болезнями. Брак без регистрации — не «пробный брак», а вполне себе настоящий брак, как митинг без регистрации — не «пробный митинг», а подлинное проявление свободы собраний, из которого со временем вырастут, можно надеяться, и зарегистрированность с демократией.