Жизнь как море, море житейское, это образ, восходящий к «народам моря», которые 32 столетия назад использовали море для победы над великими цивилизациями бронзового века. Для сравнения: евреи страшно боялись моря, от которого и были веками отрезаны, нимало об этом не кручинясь. Там киты пророков глотают.
Когда Евангелие забралось под кожу грекам, родился образ Церкви как корабля — не то что образ «исхода», который анти-плавание, победа сколько над египтянами, столько и над водой. Это вам не евангельские отношения с морем Галилейским, которое в высшей степени недоморе, а сколько страху. Грек в море чувствовал себя как еврей в пустыне: дома.
Аналогично и англичанин. Не удивительно, что именно англичанка изобрела аквариум в 1841 году. Не удивительно, что именно английские сатирики в 1983 году в фильме «Смысл жизни по Монти Пайтону» сделали аквариум символом занудного канцелярского существования. Удивительно, что на вопрос быть в море или прозябать в аквариуме даже и англичане отвечают: «Аквариум!» Брекзит — это исход из моря или морского залива в привычный аквариум, дно которого усеяно скелетами пиратов, камнями Тауэра и шляпками королевы.
Впрочем, на фоне других англичане ещё прилично выглядят, потому что они довели идею аквариума до скафандра. Каждый заточён в своём личном аквариуме, обтягивающем, с небольшим окошком вместо прозрачных стен. Мой аквариум моя крепость.
Труднее найти что-либо позитивное в аквариумистике других народов, равно как в делении огромного океана человечества на миллионы всевозможных аквариумов: церкви, профессии, учреждения, ясли, старшая ясельная группа, младшая ясельная группа, брак, прелюбодеяние, парламент, подотдел очистки и т.п. и т.д. Мой дом — мой аквариум. Между тем, совет «не пожелай дома ближнего», «оставь дом свой», «блаженны нищие духом» и подобные, — это о том, что аквариум не дом, а дом не аквариум. Если завидуешь чужому дому, значит, превратил свой в аквариум и думаешь, что и чужой дом аквариум, только поуютнее. А дом не аквариум и не скафандр, дом — правильный дом, конечно — это именно море, перетекающее во вселенную.
Поразительно не то, что жизнь людей во многом есть переход из одного аквариума в другой, борьба за лучший аквариум, отпихивание других. Рыбы, конечно, ищут, где лучше, но ни одна рыба не стремится в аквариум, потому что рыба ищет, где лучше жить, а не где лучше существовать. Человек же способен всю жизнь провести в аквариуме, более того, в панике перед вероятностью, что аквариум разобьётся — а ведь аквариум человеческого существования не на столе стоит, а на дне всё того же моря Жизни, части океана Бытия. Крышки нет — подъём! И поднимаются, но только, чтобы перескочить в другой аквариум. Иногда повыше к поверхности, иногда пониже. Аквариумы громоздятся ведь один на другой, воюют друг с другом, щеголяют трофеями. Красота, куда там море-океану, которое не красиво и не уродливо, а просто есть.
Кроме жизни-моря и существований-аквариумов есть ещё дайвинг, но это отпускной вариант и жизни-моря, и жизни-существования. На пляже и на дне морском сливаются моряки и пассажиры.
Впрочем, сливаются воедино и обитатели аквариумов, и население кораблей, потому что, в конце концов, так ли уж велика разница между океаном и кубометром воды в стекле? Это количественная разница или качественная?
Платон противопоставлял пещеру и открытое пространство свободы и знания, но так ли уж открыто открытое пространство? Оно же всё равно — пространство, то есть, горизонтальная плоскость.
Конечно, если выбирать между Одиссеем, отважно плывущим в море неизведанного, и Ноем, залезающим в ковчег только ради того, чтобы пересидеть внезапное появление моря в своей квартире, Одиссей симпатичнее.
Одиссей, однако, вовсе не искал приключений на свою голову, он, подобно Ною, всего лишь хотел вернуться домой, тем более, что там осталась жена. О чём речь: даже Колумб решительно не хотел ничего открывать, кроме счёта в банке. В этом смысле и самый лучший корабль даже не аквариум, а просто краб, и каравелла тоже от «краб». Умеющий лишь ползать. То есть, тот же аквариум, только перемещающийся с максимальной осторожностью и выгодой.
«Космический корабль» — вот настоящий жареный лёд, жаркий и парящий. Рождённый ползать по дну аквариума или плавать по волнам взрывается полётом. Космическая станция очень похожа на аквариум, но она анти-аквариум, она не оплот безопасности, никто в неё не заглядывает, а она заглядывает всюду. Космос, скорее, превращается в аквариум, а космонавт, заточённый в пузырьке воздуха, это зародыш бесконечной свободы и знания.
Существование, жизнь, бытие. Аквариум, море, небо. Из пещеры можно спуститься в долину, а можно подняться в гору, и не надо бояться, что, поднимаясь в гору, мы потеряем что-то важное. Долго мы там не протянем, вернёмся к повседневному опыту, он от нас не уйдёт никуда, ещё сто раз станет скучно и уныло, но вкус бесконечности, отвес вертикали будет как шест, засунутый поперёк китовой пасти, чтобы не сомкнулась над нами как над Ионой, будет как мачта, с которой кричат не «Земля!», а «Небо!», и корабль меняет курс, аквариум опрокидывается и рыбы бок о бок с моряками летят в бесконечность.