Образ и слово: тиражируемость и фальсифицируемость

Работы Натальи Курий-Максимовой (род. 1987, Украина) это сложнейшая, насколько я понимаю, техника — маслом по стеклу, это плохо репродуцируется. Но на её работах видно, что многие люди, которые любят «наив», «примитив», на самом-то деле любят весьма современное искусство, только притворяющееся наивом. Богородица слева — наив, богородица справа — экспрессионизм. Экспрессионизм лайт, не выражающий того ужаса перед жизнью, который пытались выразить Шагал, Лентулов, Бэкон.

Что Курий-Максимова рисует картины на православные и национальные темы неважно. Ни малейшего отношения к Украине и Карпатам, к христианству и пр. искусство иметь не может. Сюжет и суть соотносятся как религия и вера. Я, конечно, страшно завидую всем, кто умеет рисовать, но всё же думаю: а слава Богу, что я литератор, потому что живопись и музыка намного легче фальсифицируются в восприятии. Текст можно написать так, что его не передёрнешь, а звук и образ — запросто. Почему, собственно, видимо и появилось слово, недостаточно оказалось звука, цвета, линии. Правда, у текста другая проблема — он недолговечнее, не переживет и тысячи лет, в отличие от наскального шедевра.

Помимо фальсифицируемости, у звука и образа есть ещё одно слабое место — тиражируемость. Конечно, и литературные находки тиражируются, но отличить оригинал от эпигонов нетрудно, как нетрудно отличить эпигона от того, кто «находит своё», создаёт нечто, по отношению к чему оригинал становится вторичен. В изобразительном искусстве и в музыке отличить оригинал от подражания зачастую невозможно. Что не обесценивает оригиналы, но и подражания остаются всего лишь эхом, не более.