Сестра Толстого Мария — прообраз Анны Карениной, мать внебрачного ребёнка, монахиня — вспоминала, как умирал брат Сергей и именно Лев убедил его причаститься (спустя четверть века после того, как описал совершенно такую же сцену в «Анне Карениной»).
Брат умер. И вдруг она видит: из комнаты, где была вдова Сергея, «взволнованный и гневный, выбегает Лев Николаевич и кричит мне: «Нет?! ты себе представь только, до чего она ничего не понимает! Я, говорит, рада, что он причастился: по крайности, от попов теперь придирок никаких не будет! В исповеди и причастии она только эту сторону и нашла!»
Когда читаешь Библию, часто хочется воскликнуть: «В Боге они только эту сторону и нашли!» Сторону земляную, нутряную, сторону силы и власти. «Кто Бог велий яко Бог наш». Египтяне потонули, дети их египтян умерли — нашли чему радоваться! Хорошо ещё, что всего этого, дай Бог, вообще не было. Была одна-единственная еврейская семья, которая умудрилась тёмной ночью незамеченной проскользнуть мимо египетской пограничной заставы, спасаясь от неуплаченных долгов за квартиру, штрафов за парковку верблюдов в неправильном месте, за обрушившуюся по вине горе-мастеров пирамиду. Как может обрушиться пирамида? Ой, у горе-мастеров и блин может рухнуть. Ну, может было две таких семьи. Ну, триста семей от силы — непонятно, как можно хотеть, чтобы таких шлимазлов было побольше!
Ох, не за добродетели их выбрал Бог, не за добродетели... И во всей этой истории, естественно, эти шлимазлы и потомки этих шлимазлов, из которых самый ничтожный есмь аз, нашли и запомнили только Эту Сторону: мы победили! Мы не рабы, рабы не мы! Мы свободные люди! Нас Бог любит! А остальные — не заглядывайте в нашу тарелку, не про вашу честь, у нас пир победителей!
Так и с Иисусом. Веры нет — полбеды, вера есть — целая беда. Победитель — мы только эту сторону и нашли! Жутковато смотреть, как калечат себя филиппинские римо-католики на Страстную Пятницу, но куда жутче смотреть как испанские «легионеры» торжественно выносят огромные распятие.
Барабаны, трубы — вполне в арабском стиле, что понятно, учитывая историю страны — и полное ощущение, что они выносят крест, чтобы распять Христа. Сила, мощь, величие...Сальватор мунди! Спаситель словно приподымает голову: куда вы меня несёте? Отпустите меня, пожалуйста! Ну не уроните хотя бы!! Они ж Его ещё и подбрасывают залихватски.
Устроили из самой тоскливой пасхи в истории мундиаль. Не в том тоска, что человека убили, а в том тоска, что этого никто почти и не заметил. Да и как было заметить? Иерусалим небольшой провинциальный город, и в другое время развлечься поглазеть на суд и казнь народ бы сбежался, но пасха же, у всех совсем другие заботы. Ну да, какие-то прохожие отпускали остроумные замечания... Ну да, кто-то там крикнул: «Того не отпускай, этого отпускай! Идейные они опаснее!» И всё. Пшик. Много их было, полупомешанных и помешанных на спасении мира... А чего мир спасать, нас Бог на Пасху уже спас раз и навсегда, выпьем и закусим по этому поводу, мы великая страна и ещё более великий народ!
Видит ли организм движение эритроцитов внутри себя? Знает ли тело, что через секунду умрёт от крошечного тромба и может ли оценить, что внезапно произошло чудо и тромб опять прилип к стенке сосуда?
Зло совершается не на уровне ООН, Кремля, Белого дома и прочих видимых издалека мест величия и силы. Зло в мире — на уровне Паши и Маши. Даже самая развнимательная соседка может не заметить, пока до вызова полиции не дойдёт — а вызывают лишь в очень редких случаях, большая часть зла в мире течёт себе спокойно помимо полиции, а, впрочем, и в полицейских тоже, конечно.
Спасение мира есть нано-спасение. На уровне миокарда и простаты, мозжечка и ганглий духовных. Не по площадям проходит Спаситель, а по душе человеческой проходит, да и то — бочком, рядышком. Куда как легко не заметить. Без мигалок и синих ведёрок. Ну, мигалки с ведёрками есть — всякие там пасхальные яйца и трансляции из Ватикана, молитвенные завтраки в Белом доме с персонажем порноскандалов — но они же мешают уверовать, а вовсе не помогают.
Больше всего вся жизнь Спасителя, включая Крестный Путь, похожа на тот научно-фантастический роман, где врача уменьшали до размеров эритроцита, так что он путешествовал внутри человека. Внутри человека, не по площадям в сопровождении легионеров и полицейских.
Забиться под одеяло, накрыться подушкой, вспомнить, кто ты есть — вот там Христос. Заплакать от бессилия или от того, что сила твоя в свисток ушла — вот тут Христос. Замереть от невозможности помочь, не навредив — ну как помочь, если человеку надо сердце пересадить, а мы те ещё кардиохирурги, да и сердце-то наше собственное сгнило, не чьё-то ещё — и вот тут, в беспомощности, Христос. Тоже беспомощный, но — воскресший и живой, идущий невидимо там, где никто больше не пройдёт, потому что нано, потому что сыро и темно и тупик, а Он — проходит и за Собой проводит, и это Прохождение и есть самая распасхальная пасха.