«Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге» (Мк. 11, 8 ).
Вход в Иерусалим — точнее, встреча Иисуса ветвями деревьев — ещё раз напоминает о разнице между современной и древней религиозностью. Современный верующий человек, даже если он (в редчайших случаях) из потомственных верующих относится к религиозным символам и догматам как посетитель музея — к экспонатам.
Даже если богач накупит себе антиквариата, он все равно будет относиться к нему не так, как люди, у которых эти предметы стояли первоначально. Даже если оденет сюртук Наполеона, держаться будет не как Наполеон, а величественнее, подтянутее... Пусть это либеральный верующий, который стремится быть попроще, — его простота будет всё-таки вторичной, искусственной.
Ветки в руках — это обряд, зарезервированный за праздником Палаток («Суккот», «Кущи»). Праздник отмечается после Пасхи. Изначально, конечно, это был просто земледельческий праздник конца урожая, а превратилось в религиозный пикник: все неделю живут в шалашах, «прообразуя собою» скитание по пустыне после Исхода. Спрашивается: что, евангелисты ошиблись, вход в Иерусалим был не перед Пасхой, а на сильно позднее?
Да нет, конечно. Просто и Спаситель, и окружающие спокойно тасуют религиозные знаки. Суккот не просто весёлый праздник, Мессия должен явиться именно на Суккот, говорили пророки. Что ж, если пришёл Мессия, значит, Суккот — и берём вербы, чтобы это продемонстрировать.
Как в анекдоте про спор священника, раввина и муллы о том, чей Бог сильнее.
Священник: «Вот у нас в селе был пожар, я помолился — и вокруг пламя, а наш дом в целости!»
Мулла: «Вот наш корабль попал в бурю, я помолился — и вокруг шторм, а наш корабль не качается!»
Раввин: «Вот я в субботу увидел бумажник на улице и пожалел, что наклониться и подобрать его — это работа, в субботу нельзя. Помолился — и вокруг суббота, а у меня с бумажником пятница!»
Ровно по той же логике Иисус, разговаривая у колодца с женщиной, называет Себя колодцем.
Во время Суккот — настоящего — когда совершался обряд обливания алтаря водой, — и щедро лили, так что было детишкам веселье и брызганье — Иисус называет Себя фонтаном живой воды (Ио. 7, 37).
Та же самая логика, в конце концов, и в Тайной Вечере, в смущающем многих «людоедстве» Причащения. Если Мессия должен накормить голодных, то вот — ешьте! Вы считаете бараний шашлык символом свободы? Тогда Я — бараний шашлык! «Агнец Божий» ведь именно «шашлык Божий», «барбекью Спасения».
Сдвиг символа — нормальное явление. Да, оно далеко не всегда однозначно. Поэтому на Пасху и разыгрывается спектакль с детьми, когда те должны понять, почему семья стоит на маце, а не на бумажнике. Конечно, можно себе представить мир, в котором именно бумажник главный символ, простой и ясный как золотой телец. Но жить в этом мире довольно погано, и зубы, в конце концов, обломаешь. Не верите — спросите у Мидаса, и у Макбета спросите, почему не надо ждать, когда пойдёт лес, а надо ждать, когда люди наломают в лесу веток и пойдут.