«Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Мк. 1, 4).
Иоанн в тексте Марка не говорит знаменитое «глас вопиющего в пустыне». Так в евангелии Матфея. Марк же сперва говорит о том, что евангелие начинается с посылания Слуги, Ангела, а потом уже — Христос, Сын Божий. Фраза «глас вопиющего в пустыне» вовсе не обязательно относится к Иоанну — точнее, она может одновременно описывать Иоанна, который именно в пустыне, и описывать смысл проповеди Иоанна, который служит Христу, призывая расчистить Ему дорогу.
Слова «в пустыне приготовьте путь» так легко стали пониматься как «глас вопиющего в пустыне» не случайно. Язык гибок, Марк умеет этим пользоваться, у него весь текст построен на намёках и шарадах. Иоанн у него одновременно и обращение к тем, кто в пустыне, и обращение того, кто в пустыне, и, наконец — обращение к тем, кто не в пустыне. Не просто «покайтесь», а марш в пустыню для покаяния, очищения, приготовления.
Слова «крестя в пустыне» — это уже юмор Евангелия. «Мыться в пустыне» это как «летать в камне», «бежать лёжа». Как говорил профессор Преображенский, оперировать надо в операционной, а спать в спальне. Ведь о реке в пустыне Марк скажет лишь в следующей фразе. Не сразу заметно, что каяться для прощения грехов — тоже парадокс. Если человек кается, то он уже безгрешен. Грешник тот, кто не кается, а грешит.
Что такого делает Иоанн, чтобы «приготовить путь» Иисусу? Формально — ничего! Нельзя приготовить путь Богу. Бог дышит, где хочет, ходит, где хочет. Кривая дорога? Холмистая дорога? Ему-то что?!
Люди правильно говорят — чего каяться? Чем мои грехи Богу мешают? Да и какие наши грехи? Творец вселенной не налоговый инспектор, не участковый врач или милиционер, а любящий Отец!
Ну да, можно подумать, что любовь Отца к детям — это радость Отца! Это радость детишкам, а Отцу любовь — нож острый. Дети ведь вполне себе эгоисты, когда вырастают — становится полегче, но ненамного, просто эгоизм принимает более изощрённые формы. Отец это видит и страдает — а что Он может поделать?
Помехи определяются не количественно, а качественно. Качество имеет значения — качество восприятия. Люди — толстокожие, Бог же чувствителен к малейшему злу, к легчайшей лжи, к мимолётной бесчеловечности. Они ранят Бога как нас ранит кирпич, упавший на голову.
Вот почему все разговоры о том, что покаяние — поповские выдумки, самообман психопатов и садомазохистское враньё, это лишь нежелание чувствовать зло. Совершенно нормальное желание — как желание заткнуть нос, если где-то воняет. Только вот если вонь — от меня, заткнуть нос немножечко маловато будет. Неплохо бы ещё отойти в сторонку от людей — ну типа в пустыню, снять носочки, простирнуть, да и самому немножечко обтереться... В общем, см. картину Иванова А. «Явление Х. народу».
Совершенно безумное, парадоксальное занятие — каяться в грехах. Как и мыться в пустыне. Если в пустыне можно мыться — это уже не пустыня, а река. Если человек кается в грехах, он уже не грешник, грешники в грехах не каются. Парадокс? Очень маленький парадокс, производный от того большого парадокса, что человек есть образ Божий в безобразии скотском, душа в бездушии и любовь в ненависти.
