«Народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам» (Мф 9: 8).
Исцелил один человек, а прославляют Бога за «человеков». И правильно делают. Иисус потому не потому Спаситель, что сильный и добрый, а потому, что через Иисуса сила и доброта обрушиваются в мир, прорываются в мир как водопад.
Водопад — это не просто любая вода, струящаяся сверху вниз. Водопад — это струя воды, оторвавшаяся от вертикальной плоскости — обрыва, стены, неважно. Летящая, а не струящаяся и не сочащаяся.
В чём суть конфликта Иисуса и книжников, фарисеев? Они хорошие, обычные верующие люди, чётко знающие разницу между Творцом и творением. Есть пропасть, и Бог не может её пересечь, ни творение не может её пересечь. В сущности, то же говорит Иисус в притче о богаче и Лазаре — нельзя из рая попасть в ад. Точнее, это говорит Лазарь, попавший на «лоно Авраамово». Можно только аукаться. Можно и нужно «исполнять». К Богу это не приблизит, но от ада отдалит. Наше дело человеческое — стараться получить равновесие, спокойствие. Накормить голодных. Тогда и Бог даст нам лизнуть левиафана печёного.
И вдруг взрыв, как у апостола Павла в послании к римлянам, в отрывке, который за православным богослужением читается перед этими строками: кормите врагов! Яйки, млеко — сам выноси оккупантам! (Рим 12:20) Это лишь вариация на тему «подставь щёку», «поднеси брёвнышко». Это — не ручеёк, это — обрыв, водопад, полёт.
Что, расслабленный — не враг Богу? А почему мы так решили? Враг, конечно — был, пока Иисус не простил ему грехи. Да и простил — ну и что? Новыми обзавестись долго ли? Без грехов, но в параличе — что проку? А это ропот, это — враждебность Богу. Значит, уже опять враг.
Да, только Бог может прощать — но кто определил, как именно Бог прощает? Это Бог решает! Вот Бог и решил — простить не заочно, простить не через обряд, а простить Сыном, простить Иисусом. Простить не «потому что», а простить «для того, чтобы». Простить — и ещё и дать силы грешить заново.
Вот — уход Бога в отрыв. Отрыв от религии, обрядов, заповедей. Полёт вниз — в Вифлеем и далее. Обрушился на мою голову. Любовь отрывается от всех установлений, норм, от нашего страха, что если мы кого-то пожалеем, сделаем добро, человек использует это против нас. Любовь отрывается от расчётов.
Плохо покаяние, если оно ради прощения грехов, примирения с Богом. Покаяние — ради творчества и творения, чтобы лежал лужей — забил фонтаном.
Если мы нормальные, мы понимаем, что водопад не останавливается на том, кто под него забрался, на кого он водопад. Он идёт дальше. Только мы не очень нормальные, нам всё кажется, что нужно превратить водопад в регулируемый канал «Небо-земля». На это у нас силы всегда находятся.
Мы расслабленные на добро, отмобилизованные на псевдо-добро. На дисциплину, выучку, марш. Водопад Бога всё это смывает в канализацию. У меня нет сил — у Бога есть! У меня самодисциплина — у Него свобода. У меня носилки с друзьями — у Него Дыхание. Это даже важнее любого творчества. В конце концов, расслабленного Господь исцелил не ради расслабленного, а ради зрителей, ради нас. Других расслабленных — не исцелил, и наши слабости возьмёт, да и не исцелит. Зато — дыхнёт в нас, и оторвёт от стенки, по которой мы идём. Да не от этой, а от духовной стенки, от стенки, к которой мы прижимаемся, чтобы не упасть, а надо иногда упасть — чтобы помочь не от своих сил, а от Божьей благодати, чтобы сказать не «я могу», а «Бог сможет». Тем более, что самое главное в жизни — только Бог и сможет, и вынесет нас через край пропасти, и мы рухнем — чтобы взлететь вместе с брызгами Божьей любви, Божьего прощения, Божьего творения.