Может, самое глупое изречение у святых отцов — фраза Августина про то, что Бог нас создал для Себя и поэтому наше сердце мятётся, пока не упокоится в Боге (Fecisti nos ad Te et inquietum est cor nostrum, donec requiescat in Te).
Выходит, цель жизни — смерть. Вечный покой. Чисто языческое представление о Боге и совершенстве. Движение — признак непорядка. В идеальном мире нет причины двигаться.
Мы, конечно, нервничаем — «сердце мятётся» — но Бог тут ни при чём. Большинство людей отлично успокаивается на карьере, комфорте, уюте, быте. Если вдруг этого не хватает, психолог поможет.
Только вот не надо помогать! Бог создал нас не для Себя, а для нас. Бог самодостаточен, и человека — образ и подобие Божие — самодостаточен. Человек даже самодостаточнее Бога, потому что человек может успокоиться на бутылке водки, а Бог — не может. Бог мощный и ровный поток любви, какое уж тут спокойствие.
По Августину вера это очень ходовой товар. Рано или поздно все за ним приходят.
К счастью, спроса на веру никогда не бывало. В 1988-1995 годах в России не на веру был спрос, а на новую идеологию, чтобы не такая занудная как ленинизм, но чтобы такая же боевитая, позволяла мурыжить слабых и оправдывала бы конформизм. Госправославие вполне подошло.
Тем не менее, верх взял обычный атеизм — потому что он ещё менее требователен. Именно атеизм, не гуманизм. Ну какой Невзоров — гуманист? Гуманист — это ого-го! А атеизм — ха! Гуманист-конформист, гуманист-милитарист, гуманист, который поносит мусульман, как милый атеист Понасенков, это же немыслимо.
А что ж тогда про «нивы побелели»? Так это про уже верующих — что готовы увидеть в Иисусе Машиаха. Да и то — сказано об очень конкретном моменте. Давно уже этого момента нет. Давно уже и христиане боятся видеть в Иисусе «христа», «машиаха» — по-настоящему увидеть. Увидеть Иисуса по-настоящему — ослепнешь, не будешь видеть того и так, что является нормой зрения в нашем опереточном мирке.
Спроса на веру нет ни у кого, кроме Бога. У Бога спрос на мою веру. Бог хочет, чтобы я не спал, не успокаивался, чтобы я нервничал, тосковал, бился головой об стенку — ну, хотя бы изредка. Бог хочет, чтобы я двигался, а не упал и лежу.
Кстати, Августин лукавил — вовсе он в Боге не успокоился. Был холерик, остался холерик. Был задорный обличитель, всё время что-то доказывающий, таким и остался, просто сменил предмет доказывания. И слава Богу! Понятно, что как всякий холерик Августин мечтал стать меланхоликом и навообразил себе, что стал. Но Бог и холерика приемлет, и меланхолика, Ему эти детали неинтересны. Богу интересно любить, и побольше, и не в одиночку. Поэтому совершенно неважно, есть спрос на веру или нет, важен спрос на любовь, а он всегда превышает предложение. Потому что любовь товар штучный, со скидками не продаётся, в нагрузку не предлагается, зато и носится не как носки, а всю жизнь и ещё вечность. Если, конечно, настоящая любовь.