На Западе, докладывают мне, большинство христиан давно ни в Бога не веруют, ни в воскресение Христа, ни во что. «Демифологизировались». Безалкогольное вино, декафинированное кофе, демифологизированное христианство.
И это правильно, сообщают мне, так и надо. Хватит, попили кровушки человеческой, сожгли Галилея, уморили в Сибири Жаннушку нашу Дарк, пора бы остановиться. Делали это во имя Бога, так надо понять, что Бог не бог, религия зло, а настоящая вера это настоящее неверие. Так решило большинство, следовательно, так оно и есть.
Вопросы духа не решаются голосованием. Это вопросы качества, а не количества.
В России всё было бы так же, но ленинский террор поставил людей перед выбором: либо ты верующий всерьёз, до готовности пойти под расстрел за единство с двумя тысячами лет истории Церкви, со всеми её антихристианскими вывертами, либо ты безбожник. Если бы не Ленин, было бы как на Западе — это стало ясно сразу после той единственной настоящей революции, которую называют Февральской. Девять десятых «верующих» прекратили ходить в церковь, хотя и антиклерикалами не стали, ничего не требовали конфисковать-запретить.
На Западе, кроме Мексики, таких ужасов не было, и слава Богу. В итоге с середины ХХ века уменьшается численность «традиционных» христианских конфессий и растёт численность «харизматических» направлений. «Харизматические» не обязательно означает «экстатические». Христианство митр. Антония Блума тоже вполне харизматическое, хотя британски-дипломатически сдержанное, так что «Христос воскресе» должно бы там звучать как «С Иисусом всё лучше, чем сперва сообщалось». Или по Марк Твену: «Слухи о смерти Иисуса сильно преувеличены». Хотя, скорее уж, «слухи о воскресении Христа сильно преувеличены».
В России 71 год гонений на религию сменились 32 годами поощрения казённой религиозности. В итоге Россия почти догнала Запад: появилось множество людей, которые хотят и считать себя христианами, и не веровать ни во что. Воскрес дореволюционный антиклерикализм, но он удел, скорее, активных служителей диктатуры, которые так «оттягиваются», компенсируют своё рабство Кремлю. Большинство же «православных» просто тихо никуда не ходят, ни от чего не отрекаются.
В слова эта позиция не очень облекается — русская жизнь вообще малокультурна и малословесна — но понятно, что это позиция Спонга, а не Невзорова. На учёте стоять, христианином называться, но только Бога нет — то есть, Бог не Бог, и евангелия это условность, но я не атеист и не агностик, а христианин, только особого, современного рода.
Примечательно, что эдакое «христианство» легко сосуществует с фундаментализмом, который тоже ведь в оппозиции к госрелигии. Так в Израиле абсолютное большинство евреев числятся иудеями, браки регистрируют в религиозной инстанции, ворчат на «харедим» и ультра-ортодоксов, но терпят их, потому что жизнь вообще штука хрупкая и неравновесная, а израильская ситуация особенно, тут лучше своё отношение к истине не выпячивать. Да и зачем? Как говаривали в старину, «владыка нам ни шьёт, ни порет, а пить-есть надо». Ради стабильности многое можно потерпеть.
Христиане побыли большинством. Было это продуктивно? Важно другое: большинство было настоящее, а христианство было фиктивное. Может, попробовать жить, «по одёжке протягивая ножки»? На Западе это не так бросается в глаза — там фиктивные христиане, вроде королевы британской или англиканского епископа Спонга, хотя бы не служат активно злу. Но в России «инерционные христиане» очень активно служат злу, запачканы кровью Чечни, Грузии, Украины, давят нормальных верующих, и тут вопрос отличения настоящего от чучел и вампиров стоит очень остро.