«И прости нам долги наши…» Какая связь между прощением и деньгами, точнее между прощением и отсутствием денег? Бедность не порок? Желание получить своё нормально? Тем более, если у тебя денег нет? Именно так выглядит ситуация, описанная Иисусом. Да, человека простили за неуплату, но почему он теперь должен прощать других? Он же на свободе? Он должен кормить себя и семью? Хорошо быть Богом — прощай, с Тебя не убудет. Тебе пить-есть не надо.
Вот апостол Павел говорит в тексте, который в православной литургии стал предисловием к этой притче: мы сейчас ближе к спасению, чем когда уверовали. Весь жизненный опыт подсказывает нам иное: каждый день уносит частичку бытия. Мы дальше от жизни — а спасение это возвращение к жизни. Подумаешь, освободят родину от нехороших оккупантов, но я-то не помолодел, я всё равно оккупирован временем.
Нет! Каждый день приносит частичку бытия! Христианин — как евреи, засевшие в крепости Масада и не сдававшиеся римлянам. Только мы с собой не кончаем, мы себя начинаем, ведь нас не римляне осаждают, а наши суеверия, страхи, страсти. Наша вера — слабенький огонёк? Да, но если наша жизнь в Боге, то слабенький огонёк превращает её в китайский фонарик, огромную, пусть и хрупкую бумажную конструкция, возносящуюся к небесам.
Одна маленькая проблема. Когда мы надуваем воздушный шарик, точки, расположенные на его поверхности, начинают отдаляться друг от друга. Чем больше мы надуваем свою жизнь, чем больше выкладываемся, чем больше делаем, тем дальше от нас до другого человека. Тем больше самодовольство. Коммуникации растянуты! Между нами и другими груды вещей, звания, опыт. Мы поучаем людей с достигнутой высоты: я же смог! И ты сможешь… Отдай мне должок! А как мы достигли высоты? Не Бог благословил? Ну, это отдельная тема, а что моё, то моё.
Что такое «простить»? Напомнить, что шарик-то не наш, не наш, а потом махнуть руками, сжалиться и сказать: «Ладно, лети, пользуйся». И вот мы летим, шарик сдувается потихоньку, он же всего лишь воздушный шарик, а не воздух, не атмосфера, и что? Мы будем требовать от других поддевания? Собирать их выдохи в свой шарик? Или мы поймём, что лететь можно не только на воздушном шаре? Тяжело жить, прощая другим то, что мы им одолжили, но ведь и самолёты тяжелее воздуха, а летают быстрее воздушных шариков.
Богатому тяжело пройти в Царство Божие? Так и нам трудно. Не все богаты деньгами, но все богаты собой — ну, кто дожил, выжил, сдюжил. Даже не очень богатому труднее в игольное ушко, потому что у нас-то не дворец, а карточный домик, но карточный домик хуже поддаётся перевалке. Шарик летит, и вдруг — да не то, что война, а какой-нибудь пацан. Мы жили, производили ёршики для примусов, а молокосос изобретёт что-то, и примуса вообще исчезнут. Лопнул шарик. Рассыпался карточный домик.
Но если мы жили и не только производили-продавали, так что от другого человека нам были нужны только его деньги, если мы кое-что давали даром и даром получали любовь, тепло, свет, если мы вкладывали не только средства, но и душу, — тогда шарик всё равно сдувается и лопается, но воздух остаётся, люди остаются. Мы понимаем, что смысл жизни не в том, чтобы воспарить повыше в небеса. Небеса снизились, сошли на бреющий полёт — вот что такое «Царство Небесное приблизилось». Принять небо в себя. Для этого часто потеря, неудача материальная продуктивнее удачи — если, теряя в деньгах, мы выигрываем в человечности, а не в озверелости.
Простить не означает понять. Бог прощает не потому, что понял грешника. Бог не может понять зла и греха, потому что в них нечего понимать. Наши соображения по этому поводу лишь самообман и чепуха. Нельзя понять властолюбия, трусости, лени или распутства. Простить означает полюбить. Дело наше накрылось медным тазом? Шарик лопнул? Ничего, зато он лучше «входит и выходит», и мы вместе начинаем выходить из тоскливой озабоченности и входить в бесконечность надежды, радости, открытости, потому что смысл не в том, чтобы взлететь над головами, а в том, чтобы быть — быть рядом с Богом и ближними.
