Слова «ныне отпущаеши» стали расхожими, потому что в каждом человеке сидит, по выражению Пушкина, усталый раб, замысливший побег. Только мы боимся бежать, а тут отличный предлог. Рассказы о трубе-туннеле, через который пробираются люди, находящиеся в состоянии клинической смерти, это всего лишь продолжение пунктиром того, как мы жизнь по эту сторону смерти воспринимаем. Смерть доводит рабство до абсурда: я мёртв, а рабство остаётся. Этим страшна смерть: доползли до конца туннеля, а там вовсе и нет свободы, света, там нет меня, а вот всё тяжёлое, что было до смерти, существует: ненависть, равнодушие, рознь, отчуждение, разобщённость.
Мы словно не замечаем вторую героиню повествования — Анну, которая «постом и молитвою служила Богу день и ночь» (Лк 2:37).
Постом и молитвой — а чем ещё, когда глубоко за восемьдесят лет?
Да хоть бы и молодые. В самых разных странах, в самые разные времени был люди, которые жили при храмах. Иногда даже как отшельники: их буквально замуровывали в каменных пристройках к церкви, приносили какую-то еду, о других деталях ничего не могу сказать.
Таких людей почитали, но — на расстоянии. Словно прижизненных святых, живых мертвецов. Только не тех живых мертвецов, которые мертвы душой, а прямо наоборот — тело словно мертво, никаких свершений, планов, а только молитва.
В почитании таких отшельников есть такой же привкус симпатической магии, как и в почитании мучеников. Содрали с человека кожу — ему молились от заболеваний кожи. Словно моя экзема это как сдирание кожи, а почитание мученика вроде прививки. Он же пережил эту болезнь, вот через молитву он со мной поделится силой, иммунитетом. С ним случился самое плохое, что может случиться, много хуже, чем то, что со мной, но вот же он — пережил, жив у Бога.
Так служат Богу те, кто никуда не ходит, ни с кем не встречается. Человек словно попал в карцер, в одиночку. Человек словно тяжело заболел или состарился. С ним случилось самое худшее: упал, удар, и вроде живой, но не может доползти никуда, лежит в туалете, заперт изнутри. Ничего не может. Ни поделиться опытом, ни поговорить, ни мудрое слово сказать, ни любовью утешить, ни развеселить. Только молиться. Только Богу.
И вдруг оказывается, что это — служение. Что Богу это нужно. Что, восхваление? Богу нужно внимание человека. Вот нам внимания Бога не нужно, разве что в экстренных случаях, а Ему наше — нужно постоянно.
Встреча с Богом — это счастье, да не то счастье, которое весь день терпеть, а вечером помочиться. Это счастье не быть одному. Счастье быть нужным. Счастье быть любимым. Именно это называется «обращением». Не просто узнать, что Бог существует, а обнаружить, что я существую перед Богом, а всё остальное второстепенно. К Богу передом, ко всему прочему всем остальным, вот что такое «обращение», «ныне отпутаешь», «служить Богу». Свободны и видимы! Видимы Богу, свободны в Боге! Нету капсулы, нету карцера, нету туннеля. Смерть? Ну, есть, но при таком раскладе какое это имеет значение.
Мы инкапсулированы. Мы залезаем в капсулу, задраиваем люк изнутри, а потом удивляемся, почему трудно дышать. Симеон что, разве ребёнка ждал? Конечно, нет! Он ждал мессию, как и все прочие ждали: с апломбом, с небесным воинством. Он был закован в представления о мессии как в латы — и вдруг всё это разлетелось вдребезги. Так и Анна: какое уж тут служение, тут Бог ей служит и всем служит, мир перевернулся, и многие упадут в этом перевернувшемся мире, но не беда, Бог всех подымет и поставит лучше прежнего.
Вот зачем нужны христиане в этом мире. Мы не нужны как политики — когда мы всовываем христианство в политику, получается что-то и не политическое, и не христианское. Не для культуры, не для спорта, не для денег нужна вера в то, что Бог заболел страшной болезнью: стал человеком. Заболел и — воскрес, разорвал капсулу эгоизма, упразднил границы, распахнул люк — и мы не погибли, наоборот. Мы не те люди, которые звонят, пробуждая совесть. Мы всего лишь бросаем камни в окна, и оказывается, что окна не нужны. Ничто нам не угрожает, потому что вокруг мир любви, Царство Божие, поле Христово и ветер Духа Святого. Что бы ни угрожало нам в нашем доме, откроем душу, распахнём её Богу и скажем спасибо, что мы освобождены не силой и славой, а готовностью пройти через смерть и вернуться с благодатью.
