Не тот благодарит Бога, кто благодарит за хорошее, а тот, кто благодарит за всё.
За хорошее и неверующие благодарят. Как не быть довольным жизнью, как не наслаждаться жизнью, если жизнь удалась. Естественная для живого организма реакция: хорошо — мурлыкать, плохо — огрызаться.
Только вот поглядишь на мурлык и закрадываются сомнения. Особенно, если в зеркало.
Не случайно же Слово Божие, Откровение, Библия это не гламурный журнал, где что ни страница, то светская львица. Герои Библии не благополучные друзья Иова, а Иов. Даже если Библия рассказывает о праведниках вроде Давида или Соломона, то непременно с вывертом, с демонстрацией грязного белья, а иногда и очень даже кровавого белья.
Авраам, которому была обещана Святая Земля — герой веры, герой Библии, а те, кто реально живёт в Святой Земле — Богу неинтересны. Он что, врач, интересуется только больными и несчастными? А счастливыми и преуспевшими пусть налоговая полиция интересуется, а не Бог?
Да, но не потому, что Бог (и религия) стервятник, который питается ослабленными животными, падалью, а потому что самая Распятая Земля всё-таки покоится на спине огромного левиафана, чуды-юды рыбокиты. Жизнь человеческая зажата между болячками-гнойничками, которые лечатся, которые хорошо заметны на здоровой коже, и огромным бледным гнойником, который есть смерть, и на этом бледном мёртвом левиафане наша счастливая жизнь всего лишь крошечный прыщик. Пошевелится ничто небытия, и исчезнет человечек напрочь со всем своим благополучием.
Так что договор Бога с Авраамом ещё не выполнен. Бог обещал Аврааму землю, где он будет не пришелец, не мигрант-беженец, а хозяин. Но такой земли на Земле нет и, увы, быть не может. Хотя почему «увы»? Слава Богу! Зачем нам Святая Земля в океане г…а? Запашок-то всё равно тянет. Да и мы добавляем, что уж греха таить.
Так что слава Богу, что по вере мы скитальцы, что наша Святая Земля то ли внутри нас, то ли над нами, то ли впереди, но уж никак не вокруг. Вокруг нас Бог, и это куда лучше. Страна Божия, Земля Бога — реальность.
Счастье бывает разное. Бывает счастье самодовольное, счастье сытости, стабильности, счастье кормушки. Счастье-оазис, счастье-плот. А бывает счастье — крошечный островок в океане, но этот островок — вершина горы, и вот эта гора глубже океана. Эта гора — гора в Царстве Божием. Пока это Царство покрыто потопом суеты и распада, но уже приближается оно, уже есть острова в океане, и эти острова невелики, не слишком плодородны, это не для туристов и отдыха, но зато это острова вечности среди тления и острова любви среди эгоизма. Лучше не таком островке, чем на роскошной яхте со своим аэродромом и рестораном, с обслугой и красотками в бикини.
Наши острова блаженства, острова счастья — это и моменты молитвы, от сердца и в Лицо Божие, моменты откровения и отклика на откровение, моменты милосердия и сочувствия, плача не от своей боли, а от сострадания, нищеты не от лени, а от доброты.
Отчаяние то и дело охватывает нас, потому что почва под ногами колеблется. Вот сейчас всё рухнет, и всё, что мы копили, что мы запланировали, превратится в пыль. Тревожность трезвости нас настигает, но верой мы тянем душу к Спасителю и благодарим. Благодарим и за проблески света, но больше всего — за сам Свет, за свет, который может быть скрыт облаками и серостью, но который есть. Солнце и за облаками Солнце. Свет сияет во тьме, но Свет и вокруг тьмы. Мы зажаты между маленьким злом и большим, но зло зажато между Богом и Богом, между Воскресением и Крестом, между Творцом и Духом Святым. Вот что мы вспоминаем, когда вспоминаем Христа, когда вспоминаем Тайную Вечерю. Тайную, а не подпольную. Тайну ничтожности, несущественности, несуществование зла перед Лицом Божьим. Мы вспоминаем эту тайну за литургией, но мы вспоминаем эту тайну и когда наступает наша Гефсимания, когда нас предают, когда нас обступают враги, беды, когда пахнет концом. Запах есть, а конца нет — есть начало молитвы, начало Царства, и Господь Иисус не предаёт, а приходит и не оставляет нас Духом Своим Святым, если мы не оставляем Его своей грешной душой.
