Бернет (1969, 26) замечает, что в Англии первой капиталистической отраслью стало строительство: «Огромное количество рабочих получало инструменты и материалы, плату ежедневную или за конечный продукт, и при этом не имели финансовой заинтересованности в конечном продукте».
Католические (точнее, романтические) реакционеры запустили умилительную байку про строителей собора, из которых лишь один сознаёт, что «строит собор», тогда как другие полагают, что «таскают камни», «зарабатывают на жизнь» и т.п. Впрочем, не нужно быть католиком и даже нужно не быть католиком, чтобы обличать «макрабство», проповедовать хипёж и дауншифтинг, презрительно цедить: «Офффисссный планктон». Но смысл, если он пошаговой доступности, неизбежно превращается в дешёвку и пошлость. Поиск смысла может вести к смыслу, но провозглашение смысла обретённым от смысла уводит. Это идолопоклонство.
«Я строю собор» — это демонстрация прозорливости очень средненькой, на два-три столетия. Может и полтысячи лет будет собор местом молитв, а точнее – торжественных церемоний (для молитв собор не нужен, достаточно ванной). А потом государство охладеет к Церкви и собор либо превратят в музей (недурно), либо снесут (дурно), либо в нём будет молиться два десятка человек, всех доходов которых не хватит на отопление даже соборного клозета.
«Я сооружаю постель для противоестественного совокупления веры и власти», — должен был бы ответить подлинно дальнозоркий строитель. Но это было бы и невежливо по отношению к работодателям, и неуместно, и душевредно. Так что истинный ответ, как ни странно, именно: «Я таскаю кирпичи». Это подлинно экзистенциальный, персоналистический, буддистский, постмодернистский и просто человеческий ответ. Здесь и сейчас. А с высоты птичьего полёта пусть мою жизнь оценивают птицы и Творец.
