«Теперь видим, что Ты знаешь все и не имеешь нужды, чтобы кто спрашивал Тебя. Посему веруем, что Ты от Бога исшел» (Ин 16:30).
«Видим»! А что, собственно, ученики увидели на Тайной вечере? Если бы машина времени перенесла туда кого-нибудь из современных неверующих, он бы что, обратился? Да ни божежмой. Хуже: многих современных верующих, если бы машина времени перенесла бы их на Тайную вечерю, смутило бы до потери веры включительно.
Когда мы сходимся на литургию, на Воспоминание, мы что, в автобус времени грузимся? Мы в машину вечности садимся. Мы видим невидимое. Неотрефлектировано, скорее всего. Ну и ладушки. Главное — не вглядываться. Что тут глядеть? Когда люди начинают азартно интересоваться обрядом литургии, формами, разнообразием их, да как они складывались, это всегда немного тревожный признак. Уж не невроз ли? Да и откуда столько свободного времени в нашем несвободном от житейский попечений мире?
На литургии не во что вглядываться, хоть есть иконостас, хоть нет, хоть лицом к лицу со священником, хоть спиной к спине. В этом Воспоминании мы вглядываемся в слова. Видим то, что звучит. Звучит за словами. Не вслушиваемся — во что тут особенно вслушиваться, через пару лет уже все молитвы от зубов отскакивают. Вглядываться. Как при взгляде на Распятие надо вслушиваться. Вслушиваться в Его крик, в Его «прости им», вслушиваться в себя, где кто-то ругается из-за одежды Распятого, а кто-то беззвучно плачет, не в силах ни сбежать, как Пётр, ни повеситься, как Иуда.
