Один пастор попросил меня дать адрес наших богослужений, потому что у него иногда спрашивают, есть ли в Москве хороший православный священник. Не дал — я не хочу, чтобы ко мне приходили с установкой, что я «хороший православный священник». Из этих трёх слов какой-то смысл имеет разве что последнее. Но что такое «хороший»! Что такое «православный»?! Лучше уж я буду, как меня описывают гг. Кураев и Дворкин, «израильским журналистом», «тоталитарным сектантом», «униатом». Пусть лучше будет барьер, через который другому понадобится перелезть, чем будет эскалатор, который будет поскорее ко мне подвозить. И это относится не только к церковной части жизни.
Конечно, сам по себе конфессионализм, когда человек ищет именно «православного», «католического», «лютеранского» — не смертный грех. Очень часто человек просто не задумывается, ему самоочевидно, что он должен быть именно в такой-то конфессии. Обычно это результат отождествления конфессии с культурным стереотипом: католики — разум, православные — чувства, протестанты — действия. Но всё же отнюдь не редкость — особенно, если человек уже много лет в Церкви — что это разновидность идолопоклонства, суеверия, душевной лени. Душевной, не духовной.
Это не означает, что все конфессии одинаково пригодны для всех. Это не означает, что всякая религия должна быть «авторской». Это означает, что всякое соприкосновение людей должно быть личным.
Безликое соприкосновение в религии — клерикализм. Желание соприкоснуться с формой, не с содержанием. Причём, с такой интенцией подступают не только к священнику, это полбеды, с таким настроением подступают к Богу.
Есть негативная форма такого формализма — российский антиклерикализм. Он очень чётко видит лица плохих священников и епископов, только он сам лица не имеет, да и фигуры тоже. И в этом наш антиклерикализм лишь миниатюрное подобие российского ворчания на любую власть вообще. Ворчат, ненавидят, плюются, но — соучаствуют! Не видят альтернативы, не верят в возможность альтернативы. Альтернатива есть, но её боятся и ненавидят ещё больше. Это и есть та псевдо-оппозиция, которая наполняет социальные сети заунывным повторением одних и тех же штампов. «Всё плохо». «У нас рабство в крови». «Скоро всё рухнет». Ну, а если «скоро всё рухнет», то, конечно, ничего делать не надо, разве что «эвакуироваться».
А попасть к нам на богослужения нетрудно — достаточно мне написать. И пишут, и приходят. Но я бы в качестве дисклеймера сказал бы так... Более всего я не хочу, чтобы после моей смерти человек никуда бы не ходил вообще. Я знаком со многими такими казусами — был «хороший православный священник», умер (или был убит), и человек никуда не ходит, вообще никуда. Вроде бы нормально, а всё же... А всё же ненормально. Хоть куда-нибудь! Ну не всюду же произносят идиотские проповеди, не всюду глупость и казёнщина. Посидеть с краешку... Но, пока есть силы, раз в неделю как штык... Чтобы не быть штыком.
