«Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе» (Ио 7:38-39).
Четыре стихии: вода, земля, огонь, воздух. Дух это воздух, так ведь? Э нет, дух, оказывается, можно и водой назвать, и огнём — в день Пятидесятницы Дух является как язычки пламени над головами апостолов.
Праздник это всегда игра со стихиями, игра в избыток. На праздник зажигают светильники, которые не для освещения, а для создания радостного настроения. Пускают фейерверки. Обливают друг друга водой (и такой обычай есть у итальянцев, и у евреев был). Даже с воздухом нашли способ поиграться: кадило, дымящийся пахучий воздух, словно укрощённый и одомашненный самум.
Иисус включается в эту игру, подхватывает эту радость. Он и фонтан («фонтан» это ведь всего лишь родник, только тоже одомашненный, разросшийся благодаря хорошему уходу). Он светильник: «Я — свет миру». Он и Дух — не призрак, а космический смерч, солнечный ветер.
Одной стихии недостаёт: земли. Хотя как же недостаёт? А «Я — путь»? Пути без земли не бывает, хотя земли беспутной сколько угодно. «Царство Небесное», «Царство Божие» - это и есть Земля Божия. Годленд. Богоземье. Идеже несть широты ни долготы, но жизнь бесконечная. Жизнь, жизненность, живость. Вси земли мира — только пыль на Земле Божией, которая повсюду, подо всем, которая всех носит.
В рассказе о Пятидесятнице автор разве случайно перечисляет евреев, родившихся, как говорит Лука, «в разных народах». В разных землях. Нет народа — нет земли, а только пространство. Маугли родился в волчьем народе.
Только человек рождается не «в народе», не в роддоме, даже не в женщине. Человек рождается в Боге. Женщина рождает тело и психику человека, но человечность — привесок от Бога, Его образ и подобие.
Вот младенец показался - «кусок мяса», как сказал Пьер Безухов. Но вот его шлёпнули, чтобы он закричал и этим расправил лёгкие, впустил воздух в себя — и если закричал, всё отлично, здоров. Есть и момент крика, когда мы впускаем в себя Дух Святой и тогда становимся частью народа Божьего. «Народились». А дальше у всех по-разному. Так-то мы все маугли, все из стаи, одной крови, приматской, одного языка — хищнического. А как же выучить язык Божий? Язык человечности, любви, творчества? А его не учат. Язык Божий наполняет нашу жизнь, стучится в наше сердце, шепчет нам, а иногда и кричит. Слова Божьи для нас и свет, и вода, и дыхание. Дело за малым: родиться в этом, Божьем народе. Рождение физическое от нас не зависит, а духовное без нашего согласия не бывает. И Лука не говорит, что на Пятидесятницу все, кто был свидетелем чуда, уверовали. Все удивлялись, а крестились-то не все.
Язык Божий, на котором говорит народ Божий, это язык мира. На Пятидесятницу слышавшие слова апостолов понимали чужой язык, да. Но не сказано, что поняли. Слова разбирали, а смысл? Многие обратились и уверовали, но многие стали после этого прощать врагов? Многие ли стали подставлять щёку? Многие ли перестали глядеть с вожделением на женщин, мужчин и вообще, что подвернётся?
Чего же не хватает для понимания? Слова прозвучали, а проку нет? Интонации не хватает. Слова человеческие, а интонация — Божья. Дух Святой это интонация, а не слова. Это не какая-то непреодолимая сила. В Иисусе говорил Дух Святой, всё было отлично с интонацией, поэтому Его понимали, за Ним шли — но поэтому Его и ненавидели, поэтому его и убили. Иисус воскрес, поднялся из небытия, поднялся выше всего — и теперь Он говорит в Духе Святом. Интонация? Да, не какие-то новые слова, а новая интонация. Когда говорят «вперёд», а означает «остановись, дурачок». Когда мы не просто говорим на весь мир, а когда говорим конкретному человеку, не миллиону, а единичке, чтобы пробрало, проникло — не наше проникло, а Божие, Божья любовь, Божье добро, стихия Божья.