Карл Проффер вспоминал шок Бродского от Америки: он воображал, что это та же Россия, только свободная от рабства и нищеты.
Антропоморфизм как раз не в том, чтобы представлять Бога по своему образу и подобию, вычёркивая то, что в себе не нравится. Антропоморфизм не приглядывается к Богу, не идеализирует Бога, а идеализация — реактивный процесс, отталкивающийся от известного, а не открытый неизвестному.
Та же процедура и в отношениях между людьми: по умолчанию другой воспринимается как подобный себе. Между тем, при всей одинаковости людей, они, во-первых, слишком сложны для типизации, во-вторых, человек никогда не являяется только человеком.
Вот почему подлинное покаяние есть не только покаяние в своих недостатках, но и покаяние в достоинствах. Сама идея «достоинства» подразумевает помещение других в одну систему координат с собой. Конечно, мы сейчас, до воскресения, неспособны видеть невидимое, но это и ненужно. Достаточно не обожествлять видимое. В конце концов, главное не видение, а общение, а оно возможно на абсолютно всех уровнях развития и жизни.
Особенно остро проблема антропоморфизма встаёт в общении с Христом. Вот уж где так естественно видеть человека — Он ведь человек ступодово. А видеть надо Того, Кто человек и Кто Бог.
Замечу, что Америка разная, и такие люди как Профферы — как раз лучшее, что в ней есть и что вряд ли могло быть в какой-то другой стране, совершенно замечательные были люди. Причем в их воспоминаниях своеобразие «американистости» очень ярко проявилось, совершенно осознанно и удобно для понимания, потому что они сопоставляли себя с российской средой.
