«Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого;» (Мф 1:20).
Бог обращается к Марии наяву, к Иосифу — во сне. Мария — исключение, откровение во сне — правило. Потому что только во сне нормальный падший человек остаётся один. На сложнейший вопрос — как отличить явь от сна — мы склонны отвечать просто: «Сон вижу только я, а что наяву — вижу я и другие». Если уж явь — галлюцинация, то я хотя бы галлюцинирую точно так же, как другие, а это и утешительно, и практично. Помощь зала в утверждении реальности яви оборачивается одной проблемой: человек теряет уверенность в собственной реальности. Во сне всё нереально, кроме самого спящего. В самом бредовом сне я — реален, и бредовость именно на этом контрасте и работает. Предельное одиночество сна создаёт и ситуацию предельной честности, искренности. Нас можно обмануть наяву, но не во сне. На этом построена целая школа психотерапии, которая ставит человека лицом к лицу с его снами, где пусть искажённо, но содержится та правда, которую человек прячет от самого себя наяву. Наяву Бог обращается к Марии, потому что её жизнь безгрешна как детский сон и бесстрашна как сон старика. Сон разоблачает наш самообман. Поэтому сон страшен — и поэтому милостив Бог. Наши страхи слабее Его милости.
Евангелист подчёркивает не то, что откровения Иосифу соответствовали будущему. Он подчёркивает, что откровения Иосифу соответствовали прошлому. Вдруг становится ясно, что имел в виду Бог, говоря через пророков. Словно становятся на места части головоломки. Эти соответствия могут показаться натяжкой — и формально, в них есть натяжка. Только это не люди ввели напряжение, а Бог. Реальную человеческую историю Бог подтягивает к тому, какой эта история должна быть по Его плану. Так и во всём. Человек ищет откровения, которое бы объясняло его реальность и руководило бы им в реальности, Бог же предлагает изменить реальность. Тут источник и непонимания, и веры. Тут источник и терпения, и терпимости, — ведь нельзя осуждать другого за недостаток понимания, если сам о себе уверен, что не понимаешь. Как понять любовь? Как понять праведность? Легче любить, чем понимать любовь, легче быть святым, чем понимать святость. Кто полагает, что понимает, что такое любовь и что такое святость, обычно очень от них далёк — как учитель грамматики далёк от нобелевской премии по литературе. Вера не в том, чтобы понимать, а в том, чтобы быть верным, даже не понимая.
Быть верным Богу означает участвовать в щедрости Божьей. Бог спрашивает алчного богача — кому он оставит свои богатства? Богач не понимает: как это — «оставить»? Богатство не оставляют! Скорее уж, уничтожить всё человечество — «так не доставайся же ты никому». Кому ни оставишь — это буду не я, он поступит с богатством не так, как я бы хотел. Экклесиаст этому огорчался, а Бог этому радуется. Лучше расточить богатство и пасти свиней, чем сберечь богатство и стать свиньёй. «Золотая середина» это противоречие по определению — золото, как в электрических схемах, хорошо лишь на контактах. Середина всегда не золотая, не серебряная, а бессеребренническая. Бог не повелевает делиться — Он повелевает отдавать целиком. От половины плаща есть толк и тому, кто отрезал половину своего плаща, и тому, кто получил. От половины сердца нет толка никому, а лишь вред.
Понимать Слово Божие означает не понимать его значение, а означает впустить Слово Божие в свою жизнь и расчистить ему дорогу дальше. Человеческое существование реально не тогда, когда мы получаем от других подтверждение нашего бытия, а когда отдаём наше бытие другим, когда просыпаемся от эгоизма к жизни в Боге.
По проповеди 1636
