В начале 2023 года я перевел евангелие от Марка и включил его в составленный мною сборник «Евангелия».
Очень удачно во время подготовки книги появился в сети перевод евангелия от Марка Андрея Десницкого.
Зная Десницкого, я не пришёл в отчаяние, не решил, что зря перевёл Марка сам.
Недавно начал читать Иоанна в переводе Кузнецовой — «Изначально было Слово». Хорошо, беру перевод Десницкого: «В начале было Слово» (аллилуйя!). «Слово было подле Бога и Богом было Само Слово».
Во-первых, тут не хватает запятой. Это сложносочинённое предложение, хотя подлежащие и одинаковы.
Во-вторых и главных, «подле» это настолько ни в какие ворота не лезет… Конечно, это лучше Кузнецовой, где вообще «Он был с Богом, и Он был Бог». Тут сохранено «Слово». Но «подле» неудачно во всех смыслах — и фонетически («подлость» всплывает сразу), фактически — греческий предлог обозначает что угодно, но не «подле», не «рядом», не соседство. Вообще идеальный перевод церковно-славянский — «к Богу». Идеальный, но устаревший.
В-третьих, «и Богом было Само Слово» чудовищно, потому что в таком виде оно подразумевает отрицание: «и Богом был не Бог, Богом было Само Слово». К тому же нарушена главная заповедь перевода — добавлено слово, слово «Само». Добавлена безо всякой нужды.
В общем, остаюсь при переводе Дроздова («синодальном». Но давайте вернём переводам фамилии авторов, а?).
Итак, открываю Марка. «Распрямите пути для Него».
Базовая проблема — плохое владение родным языком. «Распрямить» не может быть сказано о пути, дороге. «Распрямить» может быть сказано лишь о куске проволоки, ткани, какого-то мнущегося материала.
«Он проповедовал крещение как обряд покаяния: в нем прощались грехи». «В нем» — в обряде или в крещении? Главное, в подлиннике нет ничего равного слову «обряд». Там тупо «баптизма метанояс» «в прощение грехов». Да, у Кузнецовой еще хуже — «покаяться и в знак этого принять крещение, чтобы получить прощение грехов», но это же не критерий.
Кстати, я тут давал заметку о том, как Дроздов заменил «приходили» Гайтанникова на «выходили» — в оригинале именно «выходили», и это принципиальный образ начала пути. У Десницкого вообще странная вольность: «к нему собирались». Очень вольно и, главное, «собирались» неизбывно несёт в себе оттенок «хотели начать делать». То есть, люди не приходили к Иоанну, а лишь собирались придти — возможно такое понимание.
Читаем дальше: «Иоанн носил верблюжью шерсть». Опять плохое владение родным языком! «Носить шерсть» означает «носить тюки с шерстью» — и ничего более. Взял в одном месте, отнес в другое. На себе постоянно носят одежду. Я и перевел: «носил Иоанн одежду из верблюжьей шерсти».
Проблемное место «развязать ремень». Речь идёт об обуви, которая в России просто не существует. Ну не бывает у нас сандалет с ремнями. Десницкий выходит из положения, используя слово «ремешок», которое, да, из обувного лексикона. Но, во-первых, уменьшительный суффикс очень нехорош в принципе — в оригинале нет суффикса. Во-вторых, вполне задача этим не решается — какой ремешок, где ремешок? Ремешки в наше время не завязывают, их застегивают, вот в чём засада. Я перевел : «недостоин помочь ему разуться».
Посмотрел следующее очень проблемное место — выздоровевшая тёща Петра «служила им» — в оригинале «диаконствовала». Оставить «служила»? Сейчас это однозначно унизительное слово, хуже только «прислуживала», «обслуживала». «Собачки служат», однозначная ассоциация. Кузнецова: «Стала прислуживать гостям». Каким гостям?! Есть варианты «стала собирать на стол», «стала накрывать на стол». Десницкий: «смогла принять их как гостей». Не лучший вариант — ассоциация с «принять по высшему разряду». К тому же в «их» входит любимый зять, который уж точно не рассматривался как гость (хотя и не вполне ясно, что — Пётр был приживал у тестя с тёщей? Или взял к себе больную тёщу?).
Вообще в любом переводе фраза должна выглядеть слегка безумной, потому что она такая у Марка. Там трижды повторено слово с корнем «ауто» — дважды это обозначение тещи, третий раз обозначение тех, кому она служила. Отсюда «поднял ее», «оставила ее». При этом на русском неизбежно возникает еще и «она» — в греческом нет подлежащего, просто «служила» (что вполне можно понять как то, что им служила горячка). Ну такой вот стиль у Марка, трам-пам-пам! Кстати, у марка нет и «Он» — тоже лишь глагол «поднял».
Кузнецова придумала «спал жар» — видимо, это имеет в виду Десницкий, когда говорит о вульгарных переводах.
Я позволил себе заменить слово «горячка» на «лихорадка». В принципе, речь шла именно о высокой температуре, скорее всего. «Жар» — вполне допустимый перевод. «Горячка» мне представляется решительным архаизмом. Сейчас так не говорят. Но переводить «жар», «температура» — тогда теряется образ Марка «оставила её горячка». Болезнь тут как живое существо, как демон. Схватила — отпустила. Я ставлю «лихорадка» и, более того, отменяю инверсию, пишу «лихорадка оставила ее», потому что иначе «она» будет восприниматься как относящееся к лихорадке, а не к женщине. А злосчастный глагол «служить» я передаю как «заботиться». У меня выходит так: «И, подойдя, он поднял её, взяв за руку, и лихорадка оставила её, и она позаботилась о них.»
Да, я тут, как и в других местах, ставлю деепричастие — «подойдя». Это характерная для Марка особенность, как же ее не сохранять?
Я не уверен, что «позаботилась» идеально. Я продолжаю думать. Но «смогла принять их как гостей» решительно нехорошо.
В общем, разочарование. И тяжелое сознание того, что придётся мне все-таки свой перевод давать. Хотя честное слово, вот исключительно по принципу Варлаама — ну не могу, но если те, кто могут, позволяют себе такие вот фиоритуры, то сапог покряхтит, поскрипит, но станет суп варить.