Александр Подрабинек на реплику одного из читателей некролога о.Глеба «Были бы все батюшки такими как Мень и Якунин -— насколько больше было бы уважения к РПЦ», ответил, что Мень «в отличие от Якунина каялся перед советской властью». Был такой эпизод — уже на излете застоя о.Александр предпочел опубликовать в газете «Труд» покаянное письмо, чем садиться.
Ой, больше дело, уважают ли Церковь...
Я никогда не уважал отца Александра Меня. Я и Бога не уважал и не уважаю. Жену не уважаю. Уважение и любовь несовместимы как бумага и огонь.
Кстати, меня допрашивали параллельно с о.Александром (ту же маету проходил Андрей Бессмертный, оба — из-за публикаций в ВРХД; а заложил нас Сережа Бычков — впрочем, он не «заложил», он просто выполнял служебный долг. И если бы понадобилось — и я бы подписал. Но я мелкая сошка, меня просто уволили с работы и этим ограничились. И я бы стыдился, как стыдился отец Александр. Но вот не пришлось — рылом не вышел, чтобы меня ломать.
Что же до того, кто из двоих — Якунин или Мень — ценнее для Церкви и уважения к Церкви... Один из моих любимых анекдотов — про раввина, которому докучает толпа народу, все ищут совета. Особенно докучлив молодой человек — он, видите ли, сомневается, вкладывать деньги в длинный заем или в короткий (по срокам), и одна девушка — не может решить, длинную сорочку надевать в первую брачную ночь или короткую. В изнеможении ребе говорит:
— Вам двоим я отвечу одновременно: длинно ли, коротко ли, а сокровищ своих вы все равно неизбежно лишитесь.
Можно было бороться с властью, можно было не бороться — общий итог был бы тот же, что и сейчас. Кто пришел в Церковь, пришел бы по любому, кто не пришел — не пришел бы. Мог бы о.Александр сесть, потом выйти вместе с о.Глебом — все равно бы от этого никто верующим не стал бы, да и уважать вряд ли бы Церковь никто бы больше не стал. И правильно — для такого надо было бы, чтобы как минимум архиепископ сел.
Впрочем, сиживали и епископы — и подолгу сиживали, причем, за дело, и расстреливали их — ну и что? Напрасно этим сегодня трясти перед публикой — мол, уважайте Церковь! уважайте! Уважение — не деньги, которые можно передать по наследству. да и не уважение нужно.
Люди шутят, когда говорят, что героизм и праведность верующих подтолкнули бы их к Богу. Если кто-то и приходит к Богу из-за уважения к верующим, то приход этот будет непрочный и кривой, и либо человек уйдет, в конце концов, либо пересмотрит сами основания своих отношений с Богом.
Мень «покаялся перед властью» — но разве он призывал подражать ему в этом подражании? Нет, этим он отличался отца напрочь сломанного госбезопасностью священника Дмитрия Дудко. Отличался не случайно, потому что Дудко изначально был отравлен ядом национализма, глядел на христианство как средство воскресить Россию.
К тому же священники — и любые люди — они не для подражания. Жизнь как подражание есть удел инфантильного сознания.
Коли уж на то пошло, скажу резче: отец Глеб проявлял малодушие куда чаще и больше, когда шел на совершенно неприличные компромиссы и союзы с нравственно и идейно гнилыми людьми в надежде использовать их в своих целях. О чем речь, даже когда пришел к власти Путин, он как ребенок радовался — ну, этот чекист, уж он-то знает цену МП, он ее разрушит! Потом точно так же радовался приходу Медведева. О более мелких проколах говорить не буду. Подражают ему многие, с аналогичным неуспехом. Но я и отцу Глебу буду подражать, когда понадобится — только не в его малодушии, а другим его свойствам.
Я знаю, что наши правозащитники, вышедшие при Горбачеве, очень ревностно делят друг друга на тех, кто подписал прошение о выходе, и на тех, кто не подписал и вышел без прошения. Но, признаться, на практике я все время забываю, кто – какой, потому что твердость духа никак не коррелируется с другими человеческими свойствами. Иногда она совпадает с умом и творческими способностями, иногда нет.
Вообще же, мне кажется, фраза «каялся перед атеистической властью» не вполне точна. Не «каялся», а «покаялся», да и не «покаялся», а опубликовал совершенно определенный текст, который лично я никак не назову «покаянным» — правда, у меня о покаянии свои представления, возможно, не совпадающие с Вашими. И назвать власть 86 года «атеистической» или считать, что Мень покаялся именно перед атеистической властью, я не решаюсь. Власть была та же, что сейчас, и сегодня бы точно так же давили отца Александра и выкручивали ему руки – и его аналогам выкручивают. И я их не осуждаю, что они часто идут на компромиссы.
Самое важное, пожалуй, другое. Когда отец Александр в том письме писал – точнее, подписывал – что его прихожане, видите ли, антисоветчики, он был неправ. Ну какие они были антисоветчики? Так, бузотеры. Единственным настоящим антисоветчиком был он. За что, собственно, и пострадал. Ни у кого нет сомнений, что зарубили его по распоряжению компетентных органов.
Отец Глеб Якунин — которого Подрабинек противопоставил Меню — об этом маленьком обстоятельстве не забывал. Именно отец Глеб (а не я) причислил отца Александру к лику святых, написал его икону, читал ему акафист — то есть, выставлял как образец для подражания. Я же пока молюсь о прощении всех грехов (правда, не знаю, каких... ну, неведомых) приснопоминаемого убиенного протоиерея Александра и к подражанию его не предлагаю. Как можно подражать чужой свободе! Можно лишь самому быть свободным.
Трагедия не в том, что Мень или Шаламов, которые предпочли слукавить и опубликовать письмо с покаянием в антисоветизме, и после этих публикаций оставались источником духа свободы для многих и многих людей. Их тексты и сейчас такой источник, история их жизни и сейчас вдохновляет и укрепляет. Трагедия в том, что многие антисоветчики — не Подрабинек, нет, но все же слишком многие — не вдохновляют и не укрепляют, а буксуют в невидимом болоте. Да, они не каются в том, в чем не следует каяться — но они и не делают чего-то очень важного, что следовало бы делать и что Мень или Шаламов — делали.
Поэтическое желание отца Глеба не хоронить его в ризах лакейских я выполнил — отдал для его похорон, когда в морге спросили, в чем хоронить, свой воскресный комплект, который даже и пошит был частным мастером, а не куплен в эмпешном магазине. Уж про эти ризы точно, что в них ни перед кем не заискивали.
