«Существовал человек, посланный Богом,
Имя ему Иоанн» (Ио 1:6).
Синодальный перевод: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн».
Другие переводы используют то же «был». Еп. Каспиан Безобразов, однако, использовал «явился», и Десницкий это сохранил.
Проблема в том, что в греческом первое слово «эгенето» — от корня «ген» («генетика», «генезис»). И это же слово в 3 стихе: «Все через Него эгенето». Иисус — не «эгенето», Он «эн архе», изначально. Иоанн — сотворен, Иисус — Творец. Бог не существует, Бог просто есть. Бог — источник существования.
«Существовал человек» не очень привычный оборот. «Существуют» в разговорном языке, скорее, явления и вещи. Правда, есть одно маленькое исключение, крохотный такой Хемчик: «Я мыслю, следовательно, я существую». Евангелист бы сказал «я существую, следовательно, я сотворен».
Эмиль Буамар считал, что первоначально евангелие от Иоанна начиналось именно с этой фразы. Это бы соответствовало традиции. Например, рассказ о левите начинается в греческом переводе «И существовал» — «Кай эгенето» — и описывается отсутствие царя, а затем «Кай эгенето» — и существовал левит. История Самсона начинается «Кай эгенето» (Суд 13:2). На иврите стоит то же слово, что в Быт 1:2: «хаяв».
Вообще 6-9 стихи, повествование об Иоанне, считают разрывающим «пролог» текстом, прозаической вставкой. Вставки бывают, но текстолог должен сперва исчерпать все возможности объяснить текст, не прибегая к гипотезе вставок. Тут, на мой взгляд, возможности не исчерпаны. Перекличка «эгенето» в 3 и 6 стихах указывает на смысловое и литературное единство. Фраза имеет размеренный характер, с избыточными оборотами. Можно было написать: «Существовал Иоанн, посланный Богом». Зачем отдельно тяжеловесное «имя ему»? Зачем вообще «человек»? Понятно, что не заяц. Здесь именно двустишие, вторая половина фразы повторяет первую с некоторыми изменениями. Величественно!
Есть тут и внутренняя логика. Сперва говорится о Христе, затем об Иоанне. Точно так же у Марка: сперва «начало евангелия Иисуса Христа, Сына Божия», затем о Предтече. Евангелист Иоанн лишь детализирует это построение.
А по сути… Чем общение с Богом отличается от общения с человеком, от общения с природой, с собой? Бог не говорит и не показывает. Бог сообщает нам существование. Когда я говорю, я выражаю, реализую свое существование. Я становлюсь реальнее. Когда Бог «говорит», Он не становится реальнее, не дает информацию или указания. Он дает существование. Кто сказал «не учите меня жить, лучше помогите материально»? Ну вот, Бог именно это и делает. Что уж материальнее существования!
Фраза построена как загадка. Почему бы не написать просто: Иоанн был послан от Бога? Потому что это рассчитано не на чтение одним человеком, а на диалог. «Был посланец от Бога». — «Да ну! Кто?» — «Иоанн». Или, точнее: «Угадай, как имя посланного от Бога человека?» — «Иоанн?» — «Ну да!» Евангелие от Иоанна считают «мистичнее» первых трех. Возможно, хотя может ли быть что мистичнее подставления щеки? Впрочем, если Мф. и Лк. сообщают заповедь о щеке, Ио. — только Ио.! — сообщает, что Иисуса ударили во время суда именно в щеку (18, 22). По щекам бьют и видят мистику там, где её нет (что не страшно, да только человек, ищущий мистику там, где её нет, не замечает мистики там, где она есть) — когда живут в одиночку, когда замыкаются, бегают от разговора, принимают диалог за монолог (и наоборот). Благая весть — не монолог, и особенно Евангелие от Иоанна насыщено диалогами — явными или, как в этом случае, тайными. Или, скажем скромнее, неявными.
