Бог - Младший брат Блудного сына
Ранее
«Еще сказал: у некоторого человека было два сына» (Лк. 15, 11).
Притча о блудном сыне кажется соединением двух притч, о двух сыновьях с довольно разными жизненными сценариями. Договорено о младшем — начинаем о старшем. Сценарии-то, однако, различаются лишь во второстепенном. Братья одинаково относятся к отцу как к дойному вымени. Только один дерзко дёргает за вымя, а второй боится — вдруг лягнёт. Психология старшего — психология законника, он соблюдает закон, ненавидя Законодателя, стиснув зубы, мечтая хотя бы о «козлёночке». Фарисея тоже не стоит представлять себе великим мистиком: он благодарит Бога с искажённым от злости лицом, и злится он именно на Того, Кого благодарит — когда же, когда же будет плата за благочестие?
Господь Иисус как будто бы рассказал обычную земную историю, где «все хороши»: старший сын — завистник вроде Каина, довел, небось, младшего до остервенения; младший сын — дурачок, променявший семью на свободу; отец — эдакий любвеобильный до придурковатости папаша, не понимающий, что иногда нужно вовсе не прощать ребенка, а хорошенько его выпороть. До чего же все-таки человеческий язык даже не беден — зол и скверен, как и бытие наше, и на месте Иисуса всякий разумный человек, наверное бы, помолчал — ведь обязательно все переврут, исказят, высмеют. Господь же все-таки говорит, и совершается чудо: циничный вздор отступает перед истиной Любви, и Рембрандт пишет багряной своей кровью чудное «Возвращение блудного сына», и сердце сжимается от восторга: да, так, именно так, мастер угадал, именно так две натруженных Божьи руки ложатся на мои плечи, именно я становлюсь на колени, чтобы освободиться от нищеты эгоизма и свинства, и это мой несчастный старший брат справедливо негодует на меня в полумраке за Отцом, но поверь, брат, счастья хватит на всех, и Отец сейчас повернется и к тебе, и при этом, о чудо чудес, нимало не отвернется от меня.
Так делается еще один шаг навстречу Пасхе, Воскресению Христову, так мы начинаем чувствовать разгадку: Бог не потому нас прощает, что не может наказать. Уж Он-то может наказать так, как следовало бы, но как наказать любимого, и этот любимый — я, и как не заплакать от счастья быть любимым и от жажды ответить любовью на любовь.
Далее
