Не называйтесь учителями — будьте ими

«А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья;» (Мф. 23, 8).

В истории христианства было много буквалистов, воевавших с употреблением слова «отец» как обращения к духовенству. Почему-то не было (во всяком случае, в сколько-нибудь заметных количествах) людей, которые бы воевали с употреблением слова «учитель». Более того: по мере изгнания слова «отец» появлялось всё больше и больше учителей. А как же: кто-то же должен учить, что нельзя называться отцами!

Недостаточно вычеркнуть из употребления слова «учитель», «отец», чтобы исполнить заповедь Христа. Образуется пустота, которую ещё предстоит заполнить Христом. Именно Христом, а обычно пустоту заполняют собой. Бог так возлюбил мир, что послал Своего Сына, а я так вслед за Богом возлюбил мир, что посылаю себя, любимого. Какая уж после этого вера в Христа! Это подмена Христа собой. Это подражание Христу в самом худшем смысле — попытка занять Его место. Христос остаётся мёртвым. Он картинка в азбуке, Он наглядное пособие в кабинете, Он автор учебника, а учитель-то я, и я буду учить пользоваться азбукой, я буду объяснять пособие, я буду толковать учебник.

Вообще неофитство и, шире, поверхностная вера, есть желание перемен внешних, материальных. Это не беда, перемены бывают полезны. Рано или поздно (лучше — рано) нужно, однако, понять: все наши перемены очень мало меняют. «Каков в колыбельку, таков в могилку». Ну, избавимся от слов «отец», «учитель»... Ну, изобретём слова «церковь», «соборность». Человек же остаётся прежним, не надо обольщаться. Впрочем, и горевать не надо — «прежний» не означает «плохой». Нужно всего лишь одно: родиться второй раз. Каким есть, но второй. Родиться от Духа. Вот город... Что такое город, дома, из которых он состоит? Это не камни, кирпичи, блоки. Это прежде всего то, что соединяет эти камни и блоки в постоянное целое. Архитектор проектирует — рабочий скрепляет. Соединят и скрепят иначе — будет иной дом, будет иной город. Небесный Иерусалим, Церковь как дом Духа составляются из обычных камней, из обычных людей, но скрепляются они в другом порядке, чем обычно. Быть верным Христу не означает обрести иной темперамент, усечь какие-то свои дурные или и обрести хорошие. Нет в человеке ничего дурного, есть дурно составленное, неправильно расположенное, скверно скреплённое или вовсе рассыпавшееся. Вот и дать Богу свободу расположить всё во мне по Его воле, скрепить всё во мне Духом, а не тем, чем сейчас, и будут новый Иерусалим и новая жизнь.

Поразительно, как формальное исполнение заповеди «никого не называйте учителями и отцами» мешает исполнить её по сути. Ведь эта заповедь отменяет старшинство. Она, конечно, оставляет отцовство Бога, но лишает всякого человека права «архонтизировать», «старейшинничать». Это — анархия в самом точном смысле слове.

Где-то мелькнула фраза, что закон — враг анархии. Вот уж нет! Закон — враг беззакония, то есть именно попытки быть старшим, занять место Отца, быть другому Богом. Смирение есть не признание другого человека старше себя, а признание Бога старше кого бы то ни было. Поэтому Евангелие — закваска, от которой должен скисать и булькать весь мир насилья и гордыни, а мечи должны эволюционировать в орала.

Закон исполняет не тот, кто подчиняется начальству, а — по Павлу — «любящий другого исполнил Закон « (Рим. 13,8). Это ли не анархизм — решимость любить другого, соблюдать закон, вытекающий из любви, со всеми его ограничениями, намного превосходящими в своей изощрённости талмудические табу, служить другому, не становясь прислужником другого, скорее умереть, чем дать манипулировать собой. «Ни одного поцелуя без любви» — в сравнении с этим забава. Ни одного жеста, ни одного слова, ни одного поступка без любви — вот анархизм Евангелия. Не называйтесь учителями – будьте учителями. Не называйтесь отцами – будьте отцами. Будем учителями без палки, царями без державы, отцами без ремня, и тогда начнём понимать, что такое быть Иисусом – Богом без гнева и насилия.