«Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня» (Ио. 10, 14).
К огромному сожалению, первое, с чем ассоциируется «пастырь добрый» — овца, которую подозрительно кудрявенький Дафнис несёт на плечах. Пассивность. Причина отчасти в том, что евангельские притчи, как и вообще притчи той эпохи и той культуры, это не аллегории, в них главное действия. Знание — это не напряжённое вытянувшийся ученик на уроке.
В следующей фразе Иисус говорит: «Как Отец знает меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец».
Знание проявляется в коловращении Отца и Сына вокруг друг друга, наподобие Земли и Луны, а прямо наоборот — в расставании. Знание друг друга оборачивается порывом к совсем-совсем чужому. Бога — к человеку.
С пастухом и овцами ещё проще: пастух лучше овец знает, куда им двигаться, когда выходить на пастбище, когда прятаться в овчарню. Овцы знают знание пастуха, поэтому и образуется симбиоз, а вовсе не Освенцим. Конечно, шашлык выносим за скобки — впрочем, главное в овцах шерсть.
Дурной пастырь знает одно: немедленную прибыль. Он как раз ради шашлыка зарежет рекордсменку по шерсти. Да вся мировая история есть история курицы, несущей золотые яйца, и разбивающей их, разбивающей, разбивающей, потому что она не знает, что это золотое яйцо и как с ним обходиться.
Вся же история спасения есть история владельца курятника с этими золотоноскими курами, который сам, бедолага, вынужден становиться курицей, чтобы спасти и этих дур, и будущие поколения... Что делать, иногда реальность, которую знает пастух, такова, что приходится пастуху становиться овцой, а овцам поручать пастырство.