«Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:» (Мф 12:36).
Матерщина грех ровно потому, насколько грех любая ругань. Ругань грех ровно потому, насколько грех любое псевдо-слово, «пустое слово». «Праздное слово» это ведь отнюдь не «праздничное слово».
Мат оправдывают тем, что он не пуст, он наполнен какими-то чувствами и/или информацией. С точки зрения материальной, биологической — возможно. С точки зрения духовной, человеческой, а не обезьяньей — нет. Ненависть — не наполненность, а опустошённость. Пустота, впущенная в себя и начинающая опустошать.
Матерщина Габуниа это не мат, а это «грубиянская литература» как и «Письмо запорожцев султану». Единственное, что смущает — телевизор теоретически могли смотреть дети и женщины. Обычно Габуниа ведёт программу на грузинском, русского он почти не знает, текст зачитывал с экрана. Так что его монолог был речью на иностранном. Как аристократы в присутствии детей говорили на скользкие темы по-французски.
Напротив, тонны кремлёвских пропагандистских текстов — без единого бранного словечка, гладкие, вежливые до зелённости — это пустые слова. Они так же греховны как ругань и матерщина. Онкология речи. Ко многим, слишком многим религиозным текстам это тоже относится. К антирелигиозным — тоже.
Широкое распространение матерщины в русской культуре, в школе особенно — не признак вестернизации. На Западе обсценная лексика строго распределяется по кластерам, в России же она как раз взрывает кластеры. Собственно, глумление Путина («приезжайте, вам отрежут» и т.п.) — это уже взрыв кластеров. Хунвейбинство. Следующий диктатор будет материться в посланиях к «думе».
Что должен делать условный Петька, когда условный Чапай матюкается? Когда одноклассники — и одноклассницы! — матерятся? Точнее, что должны делать родители условного Петьки при наступлении пустоты?
Во-первых, не бояться. Не отвечать пустоте пустотой. Отвечать на зло добром. Объяснять Пете, что такое ругань, что такое социальные условности. Объяснять, что можно не использовать ругань. Показать это нельзя — ведь, если родитель не матерится при ребёнке, это вовсе не означает, что родитель не матерится вообще. Тут надо именно сказать. Можно нанести упреждающий удар: объяснить, что какие слова означают (как часть общего курса полпросвета) и в каких ситуациях о чём они сигналят. В общем, пробудить в ребёнке Бодуэна де Куртенэ — того русского лингвиста, который дополнил Даля обсценной репликой, а в полицейской анкете, будучи политссыльным, писал в графе занятий «иерусалимский король». Благо формально он им был по пращуру-крестоносцу.
Немного личного. Я могу воскликнуть «мать», ударив себя молотком по пальцу. Но в полном виде произнести матерное ругательство — не могу, не потому что христианин, а потому что не могу, в детстве упустил момент знакомства с матом. Не матерились в нашей спецшколе при МИДе (у метро «Парк Культуры», куда я мой средний брат попали по месту жительства на Девичке), не матерились в пионерских лагерях и в археологических экспедициях, представьте себе. Я впервые услышал матерящуюся сверстницу, когда мне было 14 лет — и это, horribile dictu, — была дочь о.Александра Меня. Не при папе она, конечно, материлась, и вряд ли матерится сейчас, будучи итальянской марчезой и прославленной иконописицей. Но тогда она училась в техникуме в Подмосковье — там иначе не изъясняются. Но когнитивный диссонанс у меня случился мощный.
При этом я отчаянно чертыхался. То есть, просто через слово. За давностью лет я совершенно не могу припомнить, когда это началось, чертыхались ли мои братья (кажется, нет). Когда я оказался в кругу верующих людей, это несколько бросалось в уши. Не помню, до крещения или после, но я стал с этим бороться. Способ очень простой: я стал говорить «чашечка». Невинное замещение по фонетической близости сработало, и довольно быстро, в течение месяцев. А через несколько лет я и «чашечка» перестал говорить. Не вдруг — лет 7-10 я ещё ругался этим словом, так что мой старший сын это усвоил и даже сейчас ещё иногда так говорит (подозреваю, что, в отличие от меня, он матерится, когда меня или его детей нет рядом, но не уверен), а вот младший уже не воспринял.
Все разговоры про то, что мат неизбежен, это гнилые отговорки. Ругань это часть языка, а не человек для языка, но язык для человека, и человек господин своего языка. Это не хорошая новость и не плохая новость, это просто задание на жизнь: не материться, не ругаться, всегда быть кротким, спокойным, благожелательным, не потому, что не можешь быть другим — скопцов не числят среди целомудренных — а потому что можешь, но не будешь. Среди святых для меня в этом (и во многих других) отношениях пример св. Джованни Боско, туринский Макаренко, который был человек чрезвычайно вспыльчивый, но как-то же себя держал в руках — правда, иногда он в руках держал ложку и гнул её, чтобы дать выход энергии.
