И ещё о Ленине и Трампе. Самое интересное в мышлении это определение категории. Процедура и стартовая, и постоянно возобновляющаяся. То есть, изучаем звёзды как что? В категорию чего помещаем звёзды? В какой ряд помещаем? Песчинки, звёзды, тараканы? Какое множество строим? Такие гомологические ряды выстраиваются интуитивно, как аксиомы, от них начинают познание. Потом они многократно пересматриваются, рушатся. Так из астрологии получается астрономия. Трамп — замечательное явление в этом смысле, потому что он тот недостающий элемент, который побуждает выстраивать серию не «тоталитарных вождей», а какую-то иную. Начиналось с серии Ленин-Сталин-Мао. Ей противопоставлялась серия Муссолини-Гитлер-Франко. Теперь ясно, что это одна серия (ну, с подрубриками до Кимов и Полпотов, Салазаров и Пиночетов). Но Трамп, Трамп! Включение его в эту серию очень взбадривает исследовательский процесс. Своего рода «научная революция», смена парадигмы, замена окна Овертона на новое.
Важно помнить, что в любом случае изучению тут подлежит текст. Не количество жертв, а взаимоотношения автор/текст. Ленин — автор, Сталин — автор. И безо всякой психологии, без чтения в сердцах.
На бытовом уровне принято считать главной проблемой насилие физическое и эмоциональное. Но главный объем насилия — это насилие языковое. Человек есть прежде всего существо словесное, говорящее. Эмоциональные травмы могут быть и результатом физического насилия, но значительно чаще им предшествует насилие языковое. Физическое насилие обычно — результат длительной языковой подготовки, когда будущий насильник убеждает себя, что должен совершить насилие, да и жертву убеждает в том же. Язык легитимизирует разрушение другого человека.
Совершить переход от анализа языка к анализу психологии очень соблазнительно, но методологически это ошибочный путь, уводящий от истины. Нам кажется, что психологический анализ — цель исследования, но это неверно. Он и не цель, и не средство.
Исследователя соблазняет то, что интуитивно, в быту мы легко прочитываем внутренний мир своих современников. Жириновский — ну, понятно, болтун. Но ведь это псевдо-научный подход, он невероятно часто обманывает. Путин? Павловский? Кураев? Фролов? Алфеев? Чомски? Видимо, вопрос об искренности в принципе не подлежит постановке. Только вопрос о последовательности, системности. И тут надо быть очень осторожным, аккуратным. Путин последователен? Он изменил коммунистическому дискурсу? Но как мы определяем этот коммунистический дискурс? Мы уверены, что Путин в нём когда-либо был? Мы различаем основные и вспомогательные пласты в советском дискурсе? Мы вообще отличает «советский» от «коммунистического», первостепенное и существенное от второстепенного, базовое от рудиментарного?
Тут есть ещё один нюанс. В быту мы считаем предательством резкую смену дискурса. Лев Тихомиров сменил народовольческий, демократический дискурс на монархический — понятно. Ленин вроде бы дискурс не менял. Но это лишь кажется. Ленин не менял тезаурус, как Тихомиров, но его специфика в том, что он расшатал тезаурус. То, что для Каутского или Керенского было живым существом социализма, для Ленина был набор деталек, которые он комбинировал абсолютно произвольно. Более того. Детальки конструктора имеют шипы, которыми они между собой сцепляются. Нормальная речевая и мыслительная практика с этим считается. Ленин с этим не считался. Он соединял детальки, обрубая шипы, где надо — сажая на клей, а то на живую нитку.
Формально оставаясь «социалистом», Ленин в реальности вообще покидал сферу языка и коммуникации. Это нащупал Орвелл, но, нащупав, отнюдь не исчерпал тему, и тема эта актуальна, потому что актуально явление. Более того, можно предположить со значительной степенью уверенности, что это явление будет нарастать. Современная эпоха есть эпоха коммуникационная, а не просто информационная. Информация — это атомы, которые могут комбинироваться как угодно, но коммуникация делает из атомов молекулы, превращает неорганику в органику. Персонажи, подобные Ленину, виртуозы по превращению органики в неорганику. Они разрушают коммуникацию на глубочайшем уровне. Трамп исключительно интересен, поскольку он производит это в условиях демократических, что казалось совершенно немыслимым. А почему, собственно? Сократа демократия убила. Демократия не гарантирует ничего. В сфере человеческого духа вообще не может быть гарантий, это убило бы и дух, и человечество.