|
Его поучения.
Феодор Ушаков (1718, Бурнаково, имение под Романовым Ярославской губ. – 19.2.1794).
Иван Ушаков, дворянин и сержант гвардейского Преображенского полка, решил стать
монахом в двадцать лет после того, как на его глазах один из товарищей в разгар
дружеского веселья упал на пол и умер. Он ушел в поморские леса на берега Северной
Двины, поселился в заброшенной избушке и жил тут три года. Крестьяне его подкармливали,
а вот местное начальство было недовольно: людей, которые слишком самостоятельно
себя вели, в империи недолюбливали, видя в них возмутителей порядка. В лесах часто
скрывались те, кто не мог уйти в монастырь, потому что был православным-старообрядцем,
а таких людей полиции было приказано выискивать и арестовывать. Через шесть лет
такой жизни Ушакова в конце концов арестовали и отправили в Петербург. Императрица
разрешила ему остаться монахом, но только отправила в Александро-Невскую лавру,
где 19.9.1747 г. он был пострижен с именем Феодора. Монахи его невзлюбили именно
за то, что он был больше монахом, чем они, более набожен, петербуржцы шли к нему
за советом и духовным руководством, собирался у него кружок для чтения вслух благочестивых
книг. В 1757 г. Ушаков не вынес травли и выпросил разрешения перейти в Саровскую
пустынь, тогда ничем не знаменитую, а в 1759 г. в Санаксарскую пустынь под Темниковым.
С ним уехали многие его ученики и ученицы. 13.12.1762 г. он был рукоположен в
иеромонахи и сделан настоятелем. Одним из первых в России он завел в монастыре
старчество, когда каждый монах мог в любое время придти к настоятелю за советом,
утешением и руководством. Приходили к нему и миряне. Одно время любил спрашивать
совета у о. Федора темниковский воевода Неелов, но добром начальственное благочестие
не кончилось. Однажды по просьбе крестьян Ушаков попросил Неелова не отрывать
их в разгар страды на строительство воеводского дома. Последовал донос в Петербург,
и о. Федора отправили в Соловецкий монастырь на «исправление». Своим духовным
детям он писал тогда: «Не печальтесь, а радуйтесь, что до такой скорби благость
Божия нас доводит, тем более что она пришла совершенно безвинно, а за одно обличение
человеческого нечестия и вопиющей на небо несправедливости, что мы, по обязанности
нашей, всегда о том говорить должны, и не токмо страдать, но и умирать готовы».
Лишь через девять лет его освободили, но поста настоятеля не вернули. Его «преемник»
относился к Ушакову ревниво, запрещал ему ездить в Алексеевскую общину в Арзамасе,
которую Феодор организовал из своих духовных дочерей еще до ссылки, и вообще считал
непорядком то, что вокруг старца «толпились» ученики, и в конце концов запретил
монахам ходить к Ушакову. Когда настоятель умирал (27 декабря 1784 года), о. Феодор
пришел к нему проститься, но примирения не состоялось, а монахи потом рассказывали,
что игумен перед смертью спросил: «Что это за народ набился в келью?». Так намекали
на то, что за гонителем Ушакова пришли бесы, забрать его душу в ад. Впрочем, и
после кончины Ушакову легче не стало, хотя несколько раз ему разрешили навестить
Алексеевскую общины. Потом сестры вспоминали, что старец любил петь псалом «На
реках Вавилонских» и добавлял: «И мы в бедственной этой жизни, как странники,
всегда напастьми от врагов наших гонимые и томимые, тогда только отраду себе находим,
внегда помянути нам горний Сион: помянух Бога и возвеселихся". Память 19
февраля/2 марта. Канон. 11.7.1999 как местночтимый Саранской епархии.
|
