БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
XVIII ВЕК: КРИТИКА НЕОБЩИТЕЛЬНОГО РАЗУМА
В начале XXI века люди удивляются, что еще в 1930-е годы в Европе показывали в зоопарках "дикарей" из Африки и Полинезии. Содержали в специальных вольерах, как обезьян.
Конечно, в этом удивлении много непонимания того, что такое зоопарк, да и в целом - что такое музей (зоопарк лишь разновидность музея), что такое наука и её методы познания мира. Это дикарское удивление - того же сорта, которое требует прекратить археологические исследования могил, не трогать древние человеческие останки, будь им хоть триста тысяч лет (впрочем, такие люди не верят, что миру более 7 тысяч лет). Это дикарское удивление возмущается, если в палеонтологическом музее череп человека - настоящий. Пусть будет муляж, мы же не обезьяны!
Тем не менее, удивление справедливо подмечает колоссальный сдвиг, происшедший в течение трёх поколений. Однако, во многих отношениях сдвиг далеко не столь радикален, как следовало бы. Начало ХХ века - время вхождения миллионов людей в культуру и власть, обретения ими голоса и тех возможностей, которыми на протяжении тысячелетий обладала небольшая кучка "элиты". Это не был только количественный рост. Не надо думать, будто у элиты раньше было всё необходимое, просто доступ расширился для других. Есть явления, в которых качественное неотделимо от количественного - и, прежде всего, это общение.
Теоретически XVIII век - один из самых прекрасных в истории Европы. Да, еще сжигали людей по обвинению в колдовстве. Да, воевали. Да, зверски расправлялись с "бунтовщиками". Тем не менее, это первое столетие, когда люди сказали себе: "Sapere aude!" - "Дерзай знать!" Не давай другому думать за тебя. В конце века это отлилось в призыв Канта быть совершеннолетним, не держаться ребячьи за чью-либо руку.
Только надо понимать, что это "дерзай знать" было достоянием очень небольшого круга людей. Дело не в демографическом взрыве, который начался чуть позже. В процентном отношении XVIII век в Европе всё ещё ближе к Средневековью: образованных людей, читателей энциклопедистов и Канта, всё ещё ничтожный процент общества. Одиночество Канта - не просто одиночество узкого специалиста, которое и сейчас неизбежно. Это реальное одиночество культурного человека в мире, где не только культура, но даже грамотность - ещё удел элиты. И эта элита, хотя и играет в культуру, но имеет к ней весьма косвенное отношение, она прежде всего - управляет и наслаждается жизнью в качестве вознаграждения за свой тяжкий управленческий труд. Это не "совершеннолетние", это - правители, которые смысл своей жизни полагают в том, чтобы водить за ручку народы. Никакого права выбора у водимых при этом нет, и оправдывается это тем, что они "некультурны", "не умеют пользоваться разумом", "не просвещены".
Век Просвещения восставал против чуда, тайны и авторитета как оков разума, как оскорбления опыта, доступного каждому просвещённому человеку. Однако, этот век лишь умом понимал, что все умны, на практике же продолжал исповедовать иерархизм и авторитарность. В этом отношении разница между XVIII веком и нашим временем количественная, но не качественная. Конечно, на "Западе" сегодня интуитивного расизма много меньше, проявляют его маргиналы, но всё же этот расизм есть, высокомерие по отношению к людям иной национальности. иной культуры, иного уровня образования - есть, и не только в странах "отсталых". но и в той же Европе. Что ж, не всё сразу - идеал Просвещения был правильный, сделать же этот идеал реальностью собственного духа - задача на много поколений.
Непоследовательность Просвещения - одно, а его парадоксальность - другое. Парадоксальность рационализма в том, что разум отрицал чудо и тайну, тогда как сам разум - чудо и тайна. Современные учёные, верующие в Бога, не идиоты, они не отключают свой рассудок и не отделяют его духонепроницаемой перегородкой, они просто лучше сознают, что такое разум, не сводя ни его, ни мир к рациональному. Это не означает, что иррациональное вернулось, хотя иногда кажется, что средневековый фанатизм воскресает. Чудо, тайна и авторитет в современном мире, для современного верующего (и неверующего) - совсем не то, что чудо, тайна и авторитет в мире архаическом. Как и "опыт" в современном мире - вовсе не то, что "опыт" в мире архаики. Ведь видеть, как Солнце вращается вокруг Земли - тоже "опыт", буквальный опыт.
Новизна, отличающая наше время от эпохи Просвещения, заключается в открытии диалога как особой разновидности общения и познания. Бог и человек более не воспринимаются - во всяком случае, "современными людьми" - как замкнутые единицы, монады, чёрные вещи-в-себе, испускающие из себя волны для восприятия другими. Эта модель так же устарела, как модель атома, в которой шарики вращаются вокруг шара. Нет шара, нет шариков, есть движущиеся сгустки. Нет "воздействий", есть "взаимодействия". Человек не остров, да и Бог не океан. Разумность не в том, чтобы вырвать свою ладонь из чужой руки, а в том, чтобы научиться общаться с другим и с самим собой. Это куда сложнее, чем кажется тому, чьё общение сводится к заказам и приказам, для кого "другой" - либо продавец, либо начальник, либо подчинённый. Либо друг, либо враг. "Другой" не может быть ни другом, ни врагом, это категории из эгоцентрической системы отсчёта.
Просвещённый разум не просто требует себе свободы - он требует свободы всем, чтобы общаться со всеми. Трагедия в том, что пока люди стоят лишь на самом краешке общения, и используют средства общения как мартышка использует очки. Чудо-тайна-авторитет-опыт как внешние, навязанные, односторонние явления должны быть отвергнуты, их нельзя ни принимать, ни посылать. Но в двустороннем мире, в мире общения, где личность - не вещь-в-себе и не вещь-для-другого, и вообще не вещь, а единица общения, одновременно и частица, и волна, - в этом мире чудо, тайна и авторитет появляются вновь, хотя наполнены совершенно новым смыслом и действуют иначе.
