Умеренный фундаментализм в крипто-советской России: Анатолий Гармаев
Свящ. Анатолий Гармаев. Пути и ошибки новоначальных. Иваново: Изд-во Макариев-Решемского
мужского монастыря, 2000. 217 с. Самоопределение через агрессию против баптистов,
у которых-де все слишком по-человечески доброе. В итоге православие вполне баптистского
типа, нуждающееся лишь в книжке, наставнике, особом жаргоне, четкой отграниченности
от "неправильных" христиан. Искусственный, изломанный язык - православное
эсперанто. Слово "Промысел" всюду во множественном числе вместо обычно
"судеб". Ссылки на двух отцов: Игнатия и Феофана.
Выделение трех служений христианина: мирянин, священник, монах, - и у каждого
состояния свои пять лет первоначальной благодати, когда все легко. Автор склонен
абсолютизировать свой личный опыт и опыт тех, кто остался в общении с ним в силу
схожести опыта, выделять некое "оглашение" (явно не то, что у Кочеткова)
и последующее "воцерковление", сводящееся к полной вычитке правил и
регулярному хождению в храм. "Безусловно, надо осознавать, на каком ты этапе
находишься" (206). Между тем, часто ярко выраженных периодов подъема и спада
не бывает, и это вполне нормально. Насколько точнее архаичный обряд, когда "воцерковление"
- это физический обряд, а не этап в каком-то гностическом восхождении к фантасмагорическому
"усвоению себя свойствам Церкви" (С. 60).
Любопытные ляпы: убежден, что литургия оглашенных служится для оглашенных,
что в древности было двое крестных родителей, помогавших готовиться к крещению.
"Большинство народов малых национальностей просилось в подданство к Русскому
Царю, потому что Русский Царь был Православным" (С. 126). Что ж это слову
"подданство" заглавной буквы не досталось?
Сознание типичное для крипто-советского православия: предельно закрытое для
социального и политического опыта, суженное до своей шконки-иконки. Бегство от
печальной действительности в поиск личной кротости. Начинает за здравие: блажен,
кто вырос в верующей среде - заканчивает мудрее: среда часто скорее отталкивает
человека, и дети духовенства вырастают атеистами.
"Много получит тот, кого сподобит Господь встретить человека,
имеющего смирение и кротость в своем нраве. Как он ответит, что
при этом в нем отзовется, как произойдет в нем добродетель, услышать и
почувствовать можно только своим сердцем. ... И нет ничего дороже в нашем земном
общении друг с другом, чем эти откровения, эти краткие минуты неожиданных встреч,
которые дарует нам Господь. На пути оглашения и воцерковления каждого человека
такие встречи непременно происходят" (С. 8).
Наивный провиденциализм - близкий к кальвинизму: а если не произошла такая
встреча? Значит, не предопределен к спасению? Но главное: ведь все не так. По
моему убеждению, в нынешнем лексиконе российских православных "смирение"
и "кротость" чрезмерно психологизированы, превращены в некую особую
манеру себя держать - а манера прекрасно уживается с фарисейством, агрессивностью
и властолюбием. Под лозунгом смирения действительно проповедуется какая-то особая
религия аскезы, а не христианство. Православная нирвана: "И ничего в нем
не шелохнется - ни одна страсть, никакой ропот, никакое сомнение, никакая хула,
осуждение или удручение... Его душа будет как чистое озеро, не взволнованноая
никакими ветрами, мирная, покойная, светлая" (С. 128).
Критика католиков за искупление (и митр. Макария Булгакова заодно), протестантов:
"Современный католический мир склоняется в сторону чувственных радостей,
протестантский - в сторону комфорта и удобства жизни" (143).
За телесное наказание детей (С. 176): "Такое наказание, сделанное от любви,
дитя не уязвляет, оно освобождает его от греха". Шлепнуть по руке можно...
Да уж чего там... Главное в христианском воспитании ребенка - не заехать пряжкой
ремня по копчику, а остальное все допустимо.
Озабоченность христианским воспитанием детей... А по-моему, этим вполне можно
пренебречь. Эффект от пренебрежения ровно такой же, как от воспитания. Риски одинаковы.
Вполне достаточно быть христианином, а дети пусть, глядя на тебя, прикидывают,
подходит им это или нет. И после семи лет - сами решают, ходить им в храм или
нет. Более того, риск навредить христианским просвещением ребенку на чуть-чуть
больше: как бы ребенок не поставил Бога в один ряд со сказками, с моделями настоящего
мира.
Пенки:
С. 180: "Иногда мы видим, что очень хорошие родители имеют совершенно
невыносимого ребенка. ... в роду были действия преступления Божьего закона. Этот
порок, этот грех не был раскаян и теперь каким-то тайным образом проявляется в
ком-то из детей". Гм! Гм-гм!!! Отличная отмазка как для грешников, так и
для плохих воспитателей. Бабушка во внучке проснулась.
С. 183. "Церковному человеку в квартиру, где находятся иконы, лампадка,
крест, допускать собаку нельзя". Ого! То есть, мяу!
С. 188. "После Причастия ничего не вынимать изо рта, не вкушать, а если
что и вкушается, то соблюдаются некоторые правила. Если мы вкусили рыбу или мясо,
то эти косточки не выбрасываются, а предаются огню или закапываются в непопираемом
месте". Во многой мудрости... "Непопираемое" - это где попы не
ходят? Да уж таких мест, кажись, не осталось...
Телевизор весь чувственный, его можно смотреть разве что в первые пять лет
("оглашение"), и только православные фильмы (196).
С. 200. "Человек ... постепенно исполняющийся православного чувства, по
мере воцерковления отходит от пляжей, от совместных бань и прочего, имеющего в
себе необходимость частичного или полного обнажения тела".
С. 208. Женщине не сидеть нога на ногу. "Когда мы смотрим на иконы, то
сразу (если не первый год в Православии) обнаруживаем православную осанку - особый
изгиб спины".
|
