Яков Кротов

ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ В ХХ В.

1960-е гг.

Библиография

*

Митр. Филарет Вахромеев в 2005 г. указал как на пример защиты человеческого достоинства Марию Сергеенко, замечательного историка античности, которая была тайной монахиней. Несомненно, что быть одновременно историком высочайшего класса и тайной монахиней есть подвижничество. Сегодня есть историки-монахини, историки-священники (не себя имею в виду, я, увы, в лучшем случае популяризатор истории, то есть, клоп на Клио), но сегодня соединять эти две ипостаси не подвиг, а, скорее, антиподвиг, какое-то вздорное щегольство. Причём неважно, священник гонимой Церкви или гонящей - есть свои историки-иереи в обоих рукавах российского православия. Это действительно разные ипостаси, мешающие не столько окружающим, сколько друг другу, мешающие именно тогда, когда их пытаются публично соединить. Было бы очень глупо, если бы я свои статьи о десятнях подписывал как священник. Но статьи об ипостасях или богословии имеют к вере такое же маленькое отношение, как дворник, подметающий улицу перед банком - к совету директоров банка.

Похвала митр. Филарета Вахромеева имеет один любопытный аспект. В доказательство христианского пафоса Сергеенко он цитирует именно то место, которое безусловно писалось в 1964 году как дань господствующей антихристианской идеологии: "Настоящая работа ставит своей задачей ближе показать этот трудящийся люд, простых людей древней Италии...". Фальшивка 1964 года провозглашается в 2005 году настоящей ассигнацией. Причина проста: коммунизм пародировал христианство не только в хорошем и не столько в хорошем, сколько в дурном. Идея "авангарда" - клерикальная идея. Высокомерное отношение к "простым людям" воспроизводит именно клерикальный расизм, неверие в то, что из овцы может произойти человек.

*

Освободившийся из коммунистической тюрьмы в 1964-м году пастор Вурмбрандт писал:

"Высокопоставленные лица из Европы и Америки наносили дружественные визиты нашим мучителям, восседали за одним столом на банкетах с нашими преследователями. А когда мы спрашивали в последствии их: зачем они это делали, они отвечали: "Знаете ли, мы христиане и должны к каждому относиться приветливо, даже к коммунистам". Почему же они тогда не были столь же приветливы к тем, кто прошел путем страданий? Почему не поинтересовались священниками и пасторами, погибшими под пытками в тюрьмах? Почему не оказали помощь, не дали денег семьям погибших?"

Наблюдение Вурмбрандта напоминает, что не только "левые" Запада заигрывали с коммунизмом. "Правые" тоже, критикуя коммунистов на словах, были склонны к компромиссам. Более того: если "левые" заигрывали с коммунистами из-за того, чего в коммунистах не было (из-за свободы), и в этом смысле они были случайными друзьями коммунистов, то "правые" были друзьями закономерными, ибо они заигрывали с коммунистами как носителями власти и силы.

Что было справедливо для политики религиозного истеблишмента Запада в отношение российской номенклатуры и в 1970-е, и в 2000-е. Спустя полвека кое-что изменилось. Во-первых, коммунисты в некоторых странах переименовали себя в демократов и продолжили править уже в этом качестве. Кое-кто в это охотно поверил, хотя по отношению к слабым мира сего такие легковерные "кое-кто" очень и очень скептичны. Во-вторых и главных, остаётся тот же принцип: к "своим" обращаются с призывом "потерпеть", но сами - не терпят и не желают терпеть ничего.

В 1990-е годы многие люди, ориентированные на выживание и конформизм, с облегчением и радостью приняли смену коммунизма на православизм. Любопытно, что это можно было предсказать по тому, что и герои нонконформизма 1960-х годов, героически выходившие на площадь с протестом против коммунистических преступлений, с радостью аплодировали той же самой брежневской политике, когда она была обряжена в церковную шкуру. Наталья Горбаневская писала о Войтыле:

"Иоанна Павла II в западной прессе часто обвиняют в консерватизме, ретроградстве. Консерватизм - возможно, не буду спорить, ибо Церковь должна обладать здоровым консерватизмом, "не угашать духа", а этого угашения так хотелось бы заполняющим западные СМИ "прогрессистам", обычно попросту атеистам, агностикам или, что ещё хуже, маловерам. Но никак не ретроградство. И как раз один из примеров этого - неслыханная открытость Папы к православию" (Новая Польша. - 2005. №4. - С. 5).

Горбаневская в данном случае рассуждает точь в точь как секретарь парткома, обвиняющий своих противников в "угашении духа" коммунизма, в потере веры в коммунизм. Она исходит из презумпции виновности "либералов" и презумпции невиновности сильных мира сего, словно не подозревает, что слова Войтылы о православии - выражение любви не ко всему православию, а к православию номенклатурному.

*

*

Из одного ЖЖ своеобразный краткий очерк Пюхтицкого монастыря и русского монашества в последние полвека в целом:

"Единственной женской обителью в послевоенном лихолетии был никогда не закрывавшийся Пюхтицкий монастырь. С 1954-го им фактически управлял духовник и священник Пётр Серёгин. Жили скудновато, но особенно никогда в обители и не работали, и благодаря отцу Петру центром жизни была молитва, а её вершиной - Божественная литургия совершаяся по воскресным дням. Послушание было для всех выше поста и молитвы: ежедневное послушание духовнику в вопросах духовного становления даже для самой новоночальной послушницы. В начале 60-х когда вновь поставленному епископу Алексию Ридигеру понадобилась загородная резиденция для приёма почётных партийных властей, её туда и приехали обустраивать две подруги - епархиальные бугалтера Варвара и Георгия. Вокруг победно строили хрущёбный коммунизм, и во обители началась образцово показательная стройка: возведение стен из булыги, архирейских покоев и гаражей. Отец Пётр был отстранён от духовного руководства, и тогда то послушание игумении в ратном труде и стало "выше поста и молитвы". Большей части монахинь и послушниц даже на праздничных службах помолиться уже не удавалось, работать стали на износ, уже без всяких выходных по 16-ть часов в сутки, частенько падая в обморок от изнеможения, ломая позвоночник на возведении стогов из заготовленных дров, и блаженно преставлясь на покосах едва только дотянув до 50-ти. Исповедываться и причащаться сёстрам было определено по пять раз в году: за образцово положительный труд четыре раза в посты, и в свой день ангела, с благословения самой матушки игумении. Духовенство было низведено до положения требоисполнителей и тоже полной зависимости от настоятельницы: и то что в любом соборе едва выдюживают семеро священников, в Пюхтицах трое священников фактически несли полную уставную череду, с ежедневной для многочисленных паломников литургией. Что такое духовное окормление было напрочь позабыто, а сами Варвара и Георгия духовником избрали себе отца Николая с острова Залит, появляясь там раз в году. Сам отец Николай в последние годы жизни сам попал в кабалу и полную унизительную зависимость от своего бабского окружения: старца держали в заперти, и не допуская его к чадом, ссылаясь на то что он якобы "болен"... И когда в перестроечные годы стали монастыри вновь открываться, из Пюхтицкого гнезда и стали вылетать бригадирши и прорабихи с игуменским крестом на бычьих шеях: и никто из них уже и не ведал кто такой был отец Пётр Серёгин но все попугайно повторяли, что "послушание - выше поста и молитвы"... (kalakazo.livejournal.com (автор - род. 1940 г.), запись 22.11.2007).

Начало православизации в советской культуре Пятигорский относил к 1960-м годам: "Интерес к религии объяснялся тогда скорее неофитским энтузиазмом, нежели тем, что можно назвать религиозностью как таковой". Он одобряет наблюдение Джерарда Макберни:

"В юности, когда в 60-е годы учился в СССР, я был смущен тем, что некоторые композиторы, которых я уважаю, сознательно, как мне казалось, стремились «подключить» свое искусство к религиозным темам, что, по их мнению, могло обеспечить их произведениям особую значимость и гарантировать определенного уровня популярность. И в этом ощущалась какая-то униженность, что ли, удешевление искусства за счет натужного включения в него религиозного элемента, который выглядел чем-то искусственным и слишком интеллектуальным, чтобы можно было поверить в непосредственность религиозного чувства". - "Могу вас уверить, что и в самом Советском Союзе существовало в то время определенное количество людей, которые реагировали примерно так же. Им это попросту претило, они ясно видели, что такое «подключение» к религии лишь ухудшает качество искусства, поскольку недостаточно органично сплетено как с замыслом творца, так и с исполнением" (Искусство кино. №12. 2000. С. 146).

*

*

Во время ввода войск в Чехословакию руководитель оккупационных войск ген. Александр Майоров (р. 1920), отдавая приказ о начале движения, "незаметно для других перекрестился" и отдал приказ: "С богом! На Тренчин!" (Майоров А. "Влтава-666". Первые дни вторжения // Правозащитник. - № 2. 1998). В 1998 г. Майоров печатно извинился перед жертвами оккупации.

*

Интервью патриарха (Родина, №9, 2002, с. 11): "В 1964 году я был назначен Управляющим делами Московской Патриархии, и в том же году гонения прекратились".

Выходят лгали отцы Глеб Якунин и Николай Эшлиман, которые и после 1964 года протестовали против гонений. Не было гонений! Да и то сказать - что прихожанину гонения, то управделами - облегчение. А вот что было плохо, по патриарху: "Не осмыслены плоды атеистического воспитания, которое сделало патриотизм мертвой идеологией". Т.е. Бог - это всего лишь такая живая вода, которая делает патриотизм живой идеологией.

*

Из письма Ермогена Голубева:

"30 марта 1964 года Киевским митрополитом и постоянным членом Синода был назначен епископ Винницкий Иоасаф (Лелюхин), несмотря на то, что вся церковная деятельность этого иерарха была противопоказанием к назначению его на эти высокие посты.

До архиерейской хиротонии он 3 раза был рукополагаем во священника: первый раз в обновленческом расколе, второй раз во время гитлеровской оккупации Украины епископом Геннадием, юрисдикции епископа Поликарпа Сикорского и третий раз архиепископом Днепропетровским Андреем (Комаровым). Будучи хиротонисан во епископа Сумского, способствовал закрытию епархии. Будучи, по закрытии епархии, перемещен на кафедру епископа Днепропетровского и Запорожского, принял епархию с 286 действующими приходами и, будучи через непродолжительное время перемещен на Винницкую кафедру, оставил в Днепропетровской епархии менее сорока приходов, а в Виннице через очень короткое время закрыт был кафедральный собор.

Одна уже возможность назначений на ответственейшие церковные посты лиц, абсолютно неподходящих к занятию их, свидетельствует о серьезных ненормальностях в формировании нашего Синода". (Вестник РХД №86, 1967)

ПРАВОЗАЩИТНИКИ И ПРАВОСЛАВНЫЕ: КТО КОМУ НУЖНЕЕ

Отношения религии и правозащитного движения в России воплощены в четырех разных людях. Самый известный - Солженицын. Вера для него - средство боднуть власть. Он активно использовал это средство и тогда, когда не был верующим. Когда же стал, то стал неофитом. Правда, напрочь лишённым неофитского энтузиазма, но зато активно и неумело наклеивающим православные ярлыки на все свои прежние идеи и действия. Идеи, правда, очень "православные" - антисемитизм, империализм, антизападничество, ненависть к свободе совести, жажда "стилизованного православия" в духе императора Николая Павловича. Может быть, единственное, что есть в Солженицыне глубинно православного - это его антиклерикализм, то скептическое отношение к духовенству, которое разделяет и само православное духовенство. Церковная иерархия не любит Солженицына не потому, что православнее его, а именно потому, что она очень на него похожа. Это столкновение двух медведей в одной клетке - в клетке имперской утопии. Это православие власти, точнее - властолюбия.

* * *

Самый несчастный и самый блаженный - Шаламов. "Теология после Освенцима" - точнее, после Колымы. Это недоверие к вере - но к вере собственной, а не к чужой. Это отчаяние в собственный адрес. Глубокое отвращение не только к христианству или религии в целом, но ко всякому поиску смысла в жизни. Но православие в Шаламове есть - не искусственное, как в Солженицыне, как в советских епископах, а православие органичное, здоровое, "туберозовское", православие скорби. Такое православие может себе позволить и в церковь не ходить, лишь бы со Христом остаться. Это хорошо видно на Сергии Желудкове (1909-1984), который стал священником, но был церковными - точнее, советскими церковными - властями от служения отстранён, и проповедовал правозащитникам, что они "анонимные христиане".

Желудков рассказывал, что ему явился во сне тогда уже покойный папа Иоанн XXIII и призвал идти к правозащитникам, ибо "у них нет священника". Папа, наверное, имел в виду поруководить и повдохновлять, но правозащитники сами кем хочешь поруководят. Попытки Желудкова обратить к вере Кронида Любарского (их переписка опубликована) закончились ничем. Желудков, однако, пришёлся ко двору: он не учил, а просто был рядом, в отличие от небожителя Солженицына. Это православие страдания, сострадания и бодрости, подобное православию о. Александра Меня.

* * *

Самый ортодоксальный - Левитин, Анатолий Краснов-Левитин, один из патриархов правозащитного движения, с высоты дореволюционного опыта глядевший не только на Сахарова с Ковалёвым, но и на Абовина-Егидеса. Этот опыт Левитин захватил самым краешком, - достаточно, чтобы на всю жизнь остаться православным эсером. Левитин мог себе позволить ехидно отзываться о тех "подсвечниках", которые задолго до перестройки переметнулись, чтобы выжить, из партийных в православные - не в России, конечно, а в эмиграции. Он многих правозащитников привёл к настоящей вере и потому не принимал за чистую монету веру солженицынскую. Это православие прямого действия.

* * *

Самый нормальный православный правозащитник - Евфросиния Керсновская (1907-1994). Её редко вспоминают вообще, не числится она ни в пантеоне правозащитников, ни в православных святцах. Налицо классическое вытеснение из сознания неприятного факта. Норма всегда неприятна ненормальности, а Керсновская была не просто нормой, а нормой сохранившей себя. Советская власть целенаправленно уничтожала нормальное, и миллионы вполне нормальных погибли либо стали Солженицыными, Шаламовыми, Левитиными. Это все более-менее Иваны Денисовичи, которые прежде всего хотят выжить. Разумеется, среди правозащитников неверующих таких тоже - абсолютное большинство. Однако, то, что для неверующего - простительно, для христианина - позор. Жажда выживания несовместима с жаждой Воскресения.

Керсновская не выходила на площадь, не подписывала, не состояла. Она боролась за права человека не на Красной площади, а в норильских шахтах. Она боролась словом - ни разу не промолчала, когда начальство начинало лгать, заступалась за солагерников и сокамерников - не за друзей, ведь в лагерях друзей нет, а именно за людей как таковых. Но более всего она боролась самым убедительным способом - поведением. Объявить голодовку, добиваясь перевода из теплой больницы в шахту - лишь бы не участвовать в советской медицине, - ни один советский человек, будь он Солженицын или Сахаров, не пошёл бы на такое. Керсновская - пошла. При освобождении она отказалась получать заработанные на каторге деньги.

Советский человек - тот, кто восторгается успешным побегом, кто восторгается подвигом маршала, якобы с пулеметом отстреливавшегося от пришедших его арестовывать, для кого главное право человека - право не быть арестованным. Керсновская трижды приходила в НКВД, чтобы её арестовали, отстаивая своё право не бояться, не бегать. Прямая противоположность поведению того же Меня, который десятилетиями лукавил на допросах, который даже опубликовал покаянное письмо, лишь бы иметь возможность лечить человеческие души. Мень отстаивал права пациентов и врачей, Керсновская - право быть человеком.

Безумное с точки зрения Совка поведение можно объяснить и тем, что Керсновская сохранила европейские представления о честности, аристократические - о чести, христианские - о свободе. Вряд ли полезно выяснять, какой фактор был решающим.. Важнее другое: как стать таким же. Ответ неутешителен: ни европейцем, ни аристократом, ни христианином не становятся. Ими рождаются. Христианин рождается не в роддоме, но от этого не легче, скорее наоборот. Самая глупая девчонка может зачать ребёнка от любого идиота, но ни красота, ни ум не помогут обрести веру, если Бог не даст. Право человека веровать не отменяет обязанности Бога оставить человека атеистом - иногда ради спасения этого человека, чаще - для спасения других от его возможного фанатизма.

На Западе правозащитное движение может и даже обязано не лезть в политику или религию - там есть, кому этим заниматься. В России, как при советской власти, так и сегодня, вместо политики и вместо религии - казённые подделки. Поэтому правозащитное движение вынуждено не только защищать права, но и требовать господства права (а это уже политическое действие), требовать правды (а это - религиозное). Правозащитников уважали и уважают настолько, насколько они - и партия, и Церковь, свидетели света в мраке беззакония и цинизма. А насколько нет - настолько не уважают.

То же самое относится и к партиям в современном России, и к христианам. Одинаково, к примеру, не вызывают уважения протестантские и иудейские лидеры, одобрившие погром в Сахаровском центре - и те художники, те защитники художников, которые твердили, что вовсе не хотели затронуть чьи-либо чувства. Может, и не хотели - но в результате предали тех, кто имеет право на кощунство, на неприятие чужой веры, тем более - чужой агрессивности под флагом веры. Себя спасли от посадки, но обрекли на посадку кого-то, кто захочет открыто выступить против фанатизма и изуверства в православной шкуре.

Это - поведение Ивана Денисовича, а не Евфросинии Керсновской. Это - поведение человека испугавшегося. "Любовь покрывает всё" словно одеяло, испуг покрывает все словно облако ядовитого газа. Homo napugans не способен ни веровать в Бога, ни бунтовать против Бога, на людей он злится и на людей все-таки надеется, хотя сознаёт бесплодность такой надежды. Нужно ли удивляться, что общественное мнение - мнение таких же испуганных людей - оказалось не на стороне Сахаровского центра? Нужно ли удивляться, что и в церковном календаре, и в светском пантеоне почётное место занимает Жанна д'Арк, а не Галилей?

Все испуганные люди похожи друг на друга. Испуганный правозащитник, испуганный атеист, испуганный художник, испуганный православный - нет разницы. Все одинаково спасаются лукавством и бегством. Лукавящие по разным соображениям правозащитники - плохие правозащитники, как лукавые православные - плохие православные. Когда же все напуганные спасутся бегством, остаётся разница, но существенная: атеизм не имеет принципиальных возражений против испуганности, искусство часто - мощное средство примириться с испугом, не излечиваясь от него. Уживается с испугом и православие - православие надзирателей и конвоиров, равно как и православие заключённых. Но ведь, в отличие от атеизма и искусства, у которых нет независимого от человека Откровения, у православия есть откровение - откровение о величии Бога и величии человека, об Истине, о Правде и о Суде. Не всякий, верующий в это Откровение, смел. Не всякий неверующий в него - трус. Но настоящие православные и настоящие правозащитники одинаковы в жажде настоящего, подлинного, не зависящего от земных расчётов, и эту жажду нужно не утолять, а разжигать в себе и в других.

*

1969 г. Левитина обвиняют в принадлежности к "экстремистской группе" в РПЦ.

Цыпин: "Конечно, проповедь носила исключительно церковное содержание: истолкование Евангелия, религиозно-нравственные назидания, почерпнутые из творений отцов и житий святых, научение доброй христианской нравственности. Проповеднику совершенно невозможно было выступать с суждениями о событиях общественной и политической жизни с христианской точки зрения. Если же общественные темы затрагивались в проповеди, то трактовка им давалась официально советская, и совестливые пастыри избегали этого".

Левитин о выступлении Ярушевича (Патриарха) перед номенклатурой - были аплодисменты, а не ругань.

(Из послания группы ленинградских верующих зарубежным русским религиозным организациям).

Осень 1963 г.

С Июля 1961 года борьба с Церковью в Советском Союзе приняла новые беспощадные формы. Сокращается число духовенства. Например, Ленинградское духовенство было сразу сокращено на 40%.

Духовенству запрещено посещать мирян на дому под каким-либо предлогом, кроме смертельной болезни.

Запрещено совершать молебны или какие-либо требы на дому.

Запрещено совершать панихиды, отпевания или какие-либо виды погребения вне церкви.

Ранее в село, где нет церкви, вызывали свяш/енника из места, где есть церковь. Теперь это запрещается.

За малейшее нарушение правил священнику грозит лишение регистрации, т.е. возможности совершать богослужения даже у себя на дому.

Из доклада протоиерея АМедведского Ленинградскому уполномоченному Совета по делам РПЦ Г.С. Жаринову

Конфиденциально 19 Ноября 1963

Объясняется это тем, что проповеди необходимо представлять в письменном виде для проверки, что требует затраты времени и труда, да далеко не всякий из нас в состоянии излагать письменно свои мысли. Со вступлением митрополита Никодима по докладу секретаря Прот. Румянцева, в котором было указано, что роль благочинных сведена в настоящее время только к проверке представляемых проповедей, указанный порядок проповедывания изменён и проповеди в письменном виде будут представляться ежемесячно митрополиту.

По существу при новом порядке ничего не изменится, разве что священники будут писать свои проповеди ещё с большей осторожностью, так как духовенство уверено, что всякий документ, печатающийся и передаваемый в канцелярию митрополита, незамедлительно отправляется Уполномоченному.

Что касается Исп. Органов, то в большинстве это скрытые атеисты, привлечённые в Церковь соблазном лёгкого заработка и отсутствием ответственности по работе, которые в храме появляются на несколько часов раза три в неделю и которые абсолютно не уважаются народом** <...> Свой атеизм скрыть бывает довольно трудно, народ их быстро определяет и считает таковых ставленниками гражданской власти в целях взорвать Церковь изнутри.

Мне вспоминается годовой отчёт одного из настоятелей, который начинался словами: «С настоящего года в церкви начали бить стёкла". Поистине чеховский лаконизм, которым ясно определяется положение в данной местности. К сожалению, такого рода вульгарная пропаганда наблюдается и в Ленинграде, в частности в Никольском соборе, где стёкла выбиваются систематически из рогаток, камнями и пр. Виновники школьная молодежь. Объясняется это обстоятельство желанием помочь делу антирелигиозной пропаганды, но так как цивилизованные аргументы в голове отсутствуют, то прибегают к хулиганству*. В пасхальную ночь стало обычаем у некоторой части молодёжи развлекаться тем, чтобы всякими способами мешать крестному ходу, и церкви принуждены совершенно непроизводительно тратить значительные средства на охрану порядка. Характерен и такой случай: группа школьниц [и] подростков собралась у собора и, встретив меня, стали обличать меня за то, что у меня хорошее пальто: «Вот как вы одеваетесь, это же вы ограбили народ, как вам не стыдно?»

В одной только Оренбургской епархии в этот год под следствием находилось 26 священников. Число арестованных и осужденных священнослужителей составило тогда несколько сот, среди них были и "повторники", уже отсидевшие за то, что во время войны служили на оккупированных территориях. Закрытие приходов уже в 1959 г. приобрело массовый характер, в следующем году оно осуществлялось с еще более грандиозным размахом, сравнимым разве что с кампаниями эпохи великого перелома. Из 13 008 приходов на 1 января 1961 г. остался 11 571, 1437 храмов были закрыты, многие разрушены или взорваны. Так, в Харькове в 1960 г. был взорван величественный Александро-Невский собор. В городе Инсаре храм был преобразован под клуб сразу после того, как община провела его капитальный ремонт, затратив на это 150 000 руб. В Златоусте церковь была взорвана на глазах у прихожан, причем не разрешили даже вынести утварь. Особенно страшный удар обрушился на монастыри. 1 января 1960 г. Русская Православная Церковь насчитывала 14 мужских монастырей с 813 насельниками и 28 женских монастырей с 2 скитами и 2911 насельницами. На 1 января 1961 г. числилось только 13 мужских и 20 женских монастырей с 721 насельниками и 2327 насельницами.

В сентябре 1960 г. в ЦК КПСС под руководством Ильичева было проведено идеологическое совещание, на котором решено было резко ужесточить борьбу с "религиозными пережитками". Государственным учреждениям было предписано применять административные меры, призванные оградить народ от влияния религиозных общин. По постановлению Совета министров СССР от 16 марта 1961 г. "Об усилении контроля за выполнением законодательства о храмах" решения о закрытии храмов и снятии с регистрации религиозных объединений впредь должны были приниматься не на центральном, а на местном уровне и только по согласованию с Советом по делам Русской Православной Церкви или Советом по делам религиозных культов при Совмине СССР. Эта административная реформа развязала руки местным властям, подталкивая их к произволу, и снимала ответственность за неизбежные при проведении антирелигиозной кампании нарушения закона с центральной союзной власти. В постановлении Совета министров предусматривалось ужесточение налогов на религиозные общины; не только приходские священники, как это было прежде, но и все церковнослужители должны были облагаться налогом по драконовской 19 статье указа Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1943 г. "О подоходном налоге с населения". Среди прочего постановление (пунктом 7) разрешало вводить ограничение колокольного звона по усмотрению местных властей, "если это вызывается необходимостью и поддерживается населением"547. Этого было достаточно, чтобы колокольный звон был запрещен почти повсеместно.

тот же самый день состоялось заседание Священного Синода, на котором по предложению Святейшего Патриарха Алексия I в качестве постоянных членов в состав Синода вошли архиепископ Тульский и Белевский Пимен (Извеков), который еще в декабре 1957 г. стал управляющим делами Патриархии и председатель ОВЦС епископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов). 31 марта в Совет по делам Русской Православной Церкви были приглашены Святейший Патриарх и находящиеся в Москве постоянные члены Синода митрополит Крутицкий Питирим (Свиридов), архиепископ Пимен и епископ Никодим. Председатель Совета В. А. Куроедов предложил архипастырям провести коренную реформу приходского управления, ссылаясь на недовольство верующих тем, что "в нашей подлинно демократической стране, в которой управление государством осуществляется народом", сохранение в религиозных общинах диктаторской власти одного лица недопустимо. "Надо пересмотреть отдельные пункты "Положения об управлении Русской Православной Церковью", чтобы во главе общины был исполнительный орган, а не настоятель церкви"548.

18 апреля в Совете состоялась еще одна беседа Патриарха, митрополита Крутицкого Питирима и архиепископа Тульского Пимена с Куроедовым, его заместителем Фуровым и членом Совета Макарцевым. Патриарх представил выработанный в Патриархии проект изменений, которые предполагалось ввести в 4 часть "Положения об управлении Русской Православной Церковью", регламентировавшую приходскую жизнь. Патриарх Алексий был несколько взволнован и начал беседу с изложения жалоб, поступающих на его имя в связи с неправильными действиями на местах при закрытии храмов, и передал телеграммы из Мурманска, Новгород-Волынска и Харькова. Затем перешли к изложению проекта решения Синода о восстановлении прав исполнительных органов в финансово-хозяйственной сфере. Проект частично оказался неприемлемым из-за отсутствия четкого указания о передаче настоятелями храмов всех финансово-хозяйственных дел исполнительным органам общин. Патриарху пришлось принять замечание и подчиниться диктату власти. В тот же день было составлено постановление Священного Синода (Синод при этом не был созван в полном составе), в котором разграничивались обязанности клира и настоятеля прихода, с одной стороны, и исполнительных органов — с другой. При этом настоятелям и клиру вменялось в обязанность сосредоточить свои заботы на духовном руководстве приходом и на храмовом богослужении, но они освобождались от участия в хозяйственно-финансовой деятельности приходской общины, которая возлагалась на исполнительный орган верующих. Именно этот орган нес ответственность перед гражданской властью за сохранность здания и имущества храма

Об этом говорил на июньских встречах в Совете с Фуровым Патриарх Алексий, обращая его внимание на то, что "архиерей в настоящее время не управляет, а архиерействует, а уполномоченный управляет"550. Он сетовал, что не может попасть на прием к главе правительства и лично рассказать о закрытии церквей, поэтому в народе его, Патриарха Алексия, считают плохим главой Церкви. Попытки Патриарха склонить руководство Совета к каким-либо уступкам верующим остались тщетными. Более того, Фуров настаивал на удалении личного секретаря Патриарха Даниила Остапова, который энергично противился закрытию церквей и монастырей, а также на увольнении архиепископа Винницкого Симона, епископов Новосибирского Доната, Черниговского Андрея и наместника Почаевской лавры игумена Севастиана. В заключение беседы Фуров заявил: "Страна строит коммунизм, партия и государство заботятся о воспитании человека нового общества, свободного от религиозных предрассудков, и разве не ясно, какова перспектива Церкви лет через 20–30, когда люди будут атеистами?"551 Сам тон беседы чиновника средней руки с предстоятелем многомиллионной православной паствы красноречиво свидетельствует о беспредельном цинизме, с которым давили на Церковь исполнители предначертаний Н. С. Хрущева, мечтавшего о коммунизме, где не будет места религии.

8 июля 1961 г., в день памяти преподобного Сергия Радонежского, в Троице-Сергиевой лавре состоялся архиерейский Собор. Для многих его участников открытие Собора явилось совершенной неожиданностью. Епископы были приглашены телеграммами в лавру не на Собор, а на празднование памяти ее святого основателя. Большинство архиереев прибыло в лавру перед всенощным бдением, но ни во время вечернего богослужения, ни на Божественной литургии, которую они совершали 18 июля, епископы еще не знали о решении Священного Синода провести Собор. Лишь на праздничном обеде было объявлено об открытии архиерейского Собора. Скоропалительность в созыве и проведении Собора и известная доля секретности в его организации объяснялись тем, что власти требовали от Священного Синода так провести Собор, чтобы он единогласно утвердил решение о радикальном реформировании порядка приходского управления. Тех епископов, от кого можно было ожидать возражений и критических выступлений, на Собор не пригласили. Архиепископ Ермоген, явившийся без приглашения, не был допущен на заседание как не управляющий кафедрой и уволенный в длительный отпуск

Патриарх не умолчал и о том, что с постановлением Синода об устранении духовенства из двадцаток и приходских советов открыто не согласились некоторые из действующих архиереев. Они настаивали на том, что реформа приходского управления противоречит "Положению об управлении Русской Православной Церковью", принятому Поместным Собором 1945 г., архиерейский же Собор, согласно все тому же "Положению" являлся инстанцией нижестоящей по отношению к Поместному Собору. Этими возражениями прикрывались более серьезные опасения, которые не могли быть высказаны в открытой форме. Реформа подрывала порядок приходского управления и нарушала весь строй церковной жизни. В своем выступлении Патриарх Алексий I сказал, что "умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых"553. Но для большинства настоятелей, лишившихся властных полномочий в приходе, удержать приходскую жизнь от духовного разорения, опираясь исключительно на свой религиозно-нравственный авторитет, представлялось малореальным. Это и вызывало озабоченность и несогласие епископов, выступивших против введения реформы.

Большое внимание Патриарх Алексий I уделил вопросу о вступлении Русской Церкви во Всемирный Совет Церквей, подчеркнув миссионерское значение принятого решения явить западным христианам свет православия. "Истинным путем к единству и спасению является смиренное состояние братской любви, которая сильна упразднить и враждующую гордыню, и стремление к власти, и все, что некогда привело христиан к разъединениям".

Все архипастыри, участвовавшие в обсуждении этой темы — митрополиты Крутицкий Питирим, Одесский Борис (Вик), архиепископы Минский Варлаам (Борисевич), Саратовский Палладий (Шерстников), Кишиневский Нектарий (Григорьев), поддержали изменения, которые вносились в 4 раздел "Положения об управлении Русской Православной Церковью", подчеркнув, что освобождение настоятеля от административно-хозяйственных обязанностей даст ему больше времени и возможностей для того, чтобы сосредоточиться на главном — на духовном окормлении паствы

В конце 1963 г. Идеологическая комиссия ЦК по указанию Хрущева приняла развернутый план антирелигиозной борьбы под названием "Мероприятия по укреплению атеистического воспитания населения", в котором предусматривалось поручить комиссиям по контролю за соблюдением законодательства о культах при рай(гор)исполкомах Советов депутатов трудящихся применение административных мер в случае нарушения установленных правил.

На 1 января 1961 г. в Русской Православной Церкви существовало 11 571 приход, за год их число сократилось почти на полторы тысячи. На 1 января 1962 г. в стране оставалось 10 149 православных храмов (в том числе 1489 молитвенных домов), из них более 40 принадлежало Грузинской Церкви. На регистрации при этом состояло 10 221 православная община, так что 72 зарегистрированных прихода своих храмов не имели. Между тем существовал 10 451 недействующий православный храм, где размещались клубы, музеи, склады.

Сохранившиеся общины распределялись по стране крайне неравномерно: в огромной Российской Федерации — только 2093 прихода, на Украине —5114, причем около половины из этого числа в Галиции и других западных областях; в Белоруссии — 465, в Молдавии — 231; в Прибалтике — 262, в Казахстане и Средней Азии — 100, в Азербайджане и Армении— 4558.

годы хрущевских гонений число насельников и насельниц сократилось почти в 4 раза и составляло примерно полторы тысячи человек. К 1964 г. осталось всего 18 монастырей, и среди них Троице-Сергиева и Успенская Почаевская лавра, Псково-Печерский монастырь, Успенский монастырь в Одессе, Покровский и Фроловский женские монастыри в Киеве, мужской и женский монастыри в Жировицах, Свято-Духов монастырь в Вильнюсе, Пюхтицкий женский монастырь в Эстонии. Особенно тяжелым ударом явилось закрытие в 1963 г. древней святыни Руси — Киево-Печерской лавры под предлогом ремонта и реставрации.

В 1961 г. судили архиепископа Иркутского Вениамина, исповедника, который с 1944 г. 12 лет провел в колымских лагерях; судили по существу за противодействие закрытию церквей в своей епархии, но обвиняли его на суде в покупке "по дешевке краденого вазелинового масла". Этот процесс затеян был для того, чтобы скомпрометировать Церковь в глазах общественности. Епископа Вениамина оставили на свободе. За мужественное сопротивление закрытию храмов был арестован архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) и приговорен к восьми годам лишения свободы по ложному обвинению в экономических злоупотреблениях и "безнравственном поведении".

собенно жестокие кары обрушились на иноков Свято-Успенской Почаевской лавры. Трижды был судим иподиакон Алипий только за то, что, лишенный прописки, он не покидал обитель: в первый раз он был осужден на шесть месяцев тюремного заключения, во второй раз — на год и в январе 1964 г. приговорен к двум годам тюрьмы строгого режима. По тому же обвинению лаврский иеромонах Дионисий был осужден на год лишения свободы со строгим режимом. Иподиакона Андрея (Щура) за составление сообщения в ООН о гонениях на Церковь в СССР приговорили 13 июля 1964 г. к трем годам лишения свободы с отбыванием в лагерях строгого режима. Во время следствия его зверски избивали, чтобы он назвал имена всех участников составления жалобы в ООН. Почаевский старец иеромонах Иосиф, которого почитали как прозорливца и чудотворца, был избит и насильственно выдворен из лавры, после чего вынужден был в течение нескольких лет скитаться. Хрущевские гонения не обошли стороной открыто исповедовавших свою веру мирян. Их увольняли с работы, студентов отчисляли из учебных заведений, лишали прописки, выдворяли из мест проживания, избивали и приговаривали к лишению свободы, заточали в психиатрические лечебницы как носителей "бредовых идей"

В 1962 г. Святейшему Патриарху Алексию I исполнилось 85 лет, со скорбью наблюдал он очередное разорение Церкви, не в силах остановить натиск ее врагов. В узком кругу он не раз говорил о своем желании уйти на покой, но, опасаясь, что его уход принесет Церкви еще больше несчастий, продолжал нести крест первосвятительского служения. Ввиду преклонного возраста Патриарх Алексий участвовал в принятии решений лишь по самым важным вопросам церковного управления. Значительную часть лета он проводил в своей резиденции в одесском Успенском монастыре. Верным стражем его покоя неизменно был Даниил Андреевич Остапов. Одних он раздражал тем, что порой не допускал к Патриарху даже архиереев, у других вызывал уважение своей безграничной преданностью первосвятителю. Совет по делам Русской Православной Церкви видел в деятельности Д. А. Остапова существенную помеху своей антицерковной политики

На Ленинградскую кафедру с возведением в сан митрополита 14 ноября 1961 г. был назначен архиепископ Тульский Пимен, уже ранее включенный в состав постоянных членов Синода по должности управляющего делами Московской Патриархии. Митрополит Пимен оставался на Ленинградской кафедре до октября 1963 г., когда был переведен на Крутицкую кафедру после кончины митрополита Крутицкого Питирима. В свою очередь Ленинградскую кафедру занял тогда митрополит Никодим, назначенный в 1961 г. постоянным членом Священного Синода по должности председателя ОВЦС. Еще одним постоянным членом Синода с 14 ноября 1961 г. по 25 февраля 1964 г. по должности управляющего делами Патриархии был епископ Дмитровский Киприан (Зернов)

В разговоре с Куроедовым архиепископ Киприан предложил установить священнослужителям твердую зарплату и с нее отчислять налоги. В духовенстве к этой реформе отнеслись по-разному, впрочем, как и вообще к личности архиепископа Киприана. 25 февраля 1964 г. архиепископ Киприан был освобожден от должности управляющего делами Московской Патриархии и постоянного членства в Синоде. Его преемником по декабрь 1964 г. снова стал преосвященный Пимен, митрополит Крутицкий и Коломенский

Ридигер - 61 - Новохиротонисанные епископы не в силах были активно противодействовать политике властей, но решимость верно служить Спасителю, когда, казалось, все общество отвернулось от Него и глумилось над Ним, у них была. Во всяком случае в епископате на рубеже 50–60-х гг. не было ни одного случая ренегатства

По данным Совета по делам Русской Православной Церкви, крещеных по отношению к числу новорожденных было от 9% в Курской (это минимум) до 60% в Ярославской области (это максимум); венчаний в сравнении со всеми зарегистрированными браками — от 0,2% в Архангельской до 11% в Горьковской области и церковных погребений по отношению к документально зафиксированным смертям — от 7% в Архангельской до 79% в Кировской области, но эти данные, несомненно, занижены, потому что многие старались избежать регистрации треб, опасаясь неблагоприятных последствий со стороны государственных властей. В первую очередь это касалось крещений, в действительности их было, может быть, в 1,5–2 раза больше, поэтому можно утверждать, что крестили до 2/3 всех детей.

Характерным явлением религиозной жизни 60-х гг. было полулегальное паломничество к разоренным святым местам, в Оптину пустынь, в Дивеевский монастырь, к святым источникам, связанным с подвигами прославленных угодников и почитаемых в народе подвижников благочестия.

В № 5 "Журнала Московской Патриархии" за 1961 г. была опубликована редакционная статья "Non possumus", где, в частности, напоминалось, что за словами католических деятелей о христианском единстве стоит "не что иное, как стремление распространить власть Рима на православную Церковь"565. Отказ от участия в Соборе мотивировался тем, что для Русской Православной Церкви "основа христианского единства представляется несовместимой ни с принципом монархической централизации церковной власти, ни с враждой к инакомыслящим. Не власть, а любовь должна объединить христиан. И в силу этого убеждения, исключающего какое бы то ни было участие наше в деяниях нового Concilium Vaticanum, Московская Патриархия отвечает кардиналу Беа: "Non possumus""566.

Как видно из интервью Святейшего Патриарха Алексия I французскому журналисту Жану Булье в сентябре 1962 г. по вопросу об участии во II Ватиканском Соборе, позиция Русской Церкви изменилась: "Церкви Православная и Римско-католическая близки друг к другу в области вероучительной и литургической, и мы верим, что разделяющие их отличия с помощью Божией и при наличии обоюдной доброй воли могли бы со временем быть преодолены"567. После этого интервью официально было заявлено, что позиция, изложенная в статье "Non possumus",— это частное мнение ее автора А. В. Ведерникова. Возможно, особый интерес советского руководства к тому, что будет происходить на Соборе, который мог стать важным событием не только религиозной, но и политической жизни, вызвал столь резкое изменение в позиции священноначалия. Церковь же свое участие в Соборе связывала с надеждой, что католики обладают рычагами влияния на политических лидеров, в том числе и Советского Союза. Как бы там ни было, но в конце сентября в Москву для обсуждения вопроса участия в Ватиканском Соборе наблюдателей от нашей Церкви, приехал Иоанн Виллебрандс, член секретариата по христианскому единству, которого принял председатель ОВЦС архиепископ Никодим. 10 октября 1962 г. после окончания этих переговоров Священный Синод вынес постановление послать наблюдателями на II Ватиканский Собор от Московского Патриархата "исполняющего обязанности представителя Русской Православной Церкви при Всемирном Совете Церквей профессора Ленинградской Духовной Академии протоиерея Виталия Борового и заместителя начальника русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Владимира (Котлярова)"568. Наблюдатели от нашей Церкви участвовали в заседаниях всех четырех сессий II Ватиканского Собора, который продолжался до 1965 г.

Л. И. Брежнев, Н. А. Косыгин, Н. В. Подгорный, непосредственно не вмешивались в атеистическую пропаганду. В области идеологии полнота власти принадлежала секретарю ЦК Суслову, который считал, что надо продолжать решительную "борьбу с религией", но так, чтобы "нас не склоняли" за это на Западе и чтобы "не давать воли всяким экстремистам"569.

Характерным проявлением нового курса во взаимоотношениях с верующими явились результаты состоявшегося в конце 1964 г. в Верховном суде под председательством А. Ф. Горкина совещания, где были признаны многочисленные факты нарушения законности в отношении верующих. По материалам этого соверщания в январе 1965 г. Верховный Совет СССР принял соответствующее постановление и отменил ряд вынесенных ранее судебных приговоров. Некоторые из осужденных по обвинению в нарушении законодательства об отделении Церкви от государства были освобождены из мест заключения, другие возвращены из ссылки. 18 марта 1966 г. Президиум Верховного Совета СССР внес поправку в 142 статью Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающую лишение свободы сроком до трех лет за нарушение закона об отделении Церкви от государства, и в специальном постановлении разъяснил, какие действия подпадают под эту статью. Последовавший за этим указ Президиума Верховного Совета РСФСР заменил наказание в административном порядке на штраф в размере до 50 руб. по ряду действий, подпадавших под 142 статью. Аналогичные изменения внесены были и в законодательства других союзных республик. Впрочем, воспользоваться этими послаблениями могли скорее сектантские общины, например, баптисты, которых обвиняли в "организации и проведении собраний". В то же время на основании этой статьи за "совершение обманных действий с целью возбуждения религиозных суеверий в массах населения" продолжали карать свидетелей чудесных проявлений благодати Божией, которые не молчали об увиденном или пережитом ими чуде. В судебной практике Советского государства всякое чудо квалифицировалось как обман или как следствие психического расстройства. Ясно, что жертвами соответствующей части 142 статьи чаще всего становились православные священнослужители и миряне. Столь явная тенденция в самом характере смягчения уголовного законодательства, вероятнее всего, объясняется тем, что западное общественное мнение было гораздо чувствительнее к притеснениям религиозных меньшинств в Советском Союзе, чем к гонениям на православную Церковь, и с этим мнением вынуждены были считаться в Кремле.

8 декабря 1965 г. Совет министров СССР постановил преобразовать Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам религиозных культов в единый орган — Совет по делам религий при Совете министров СССР. Административная система, сложившаяся во время Великой Отечественной войны, если не юридически, то хотя бы административно подчеркивала особое положение Русской Православной Церкви среди религиозных общин. В мае 1966 г. было опубликовано положение "О Совете по делам религий при Совете министров СССР", ранее действовавшем исключительно на основании секретных инструкций570.

Вот статистические данные по Воронежской области, которые, вероятно, отражают ситуацию в целом по стране. Если в 1957 г. было прочитано 1532 атеистические лекции, в 1962 г. (в разгар хрущевских гонений) — 6142, то в 1968 г.— уже 9916. В новом уставе ВЛКСМ, принятом в мае 1966 г., на комсомольцев возлагалась обязанность "вести решительную борьбу" с "религиозными предрассудками", которые поименованы в одном ряду "со всеми проявлениями буржуазной идеологии", "тунеядством", "различными антиобщественными проявлениями и другими пережитками прошлого"571. В феврале 1967 г. с большим размахом был проведен "Всесоюзный семинар по вопросам атеистического воспитания молодежи", где выступавшими не раз подчеркивалось, что необходимо совершенствовать индивидуальные методы работы с верующими, особенно с детьми, подверженными религиозному влиянию семьи.

архиепископ Калужский Ермоген. Летом 1965 г. он составил "Заявление" на имя Святейшего Патриарха Алексия, подписанное архиепископами Иркутским Вениамином (Новицким), Казанским Михаилом (Воскресенским), Пермским Леонидом (Поляковым), Пензенским Феодосием (Погорским), Новосибирским Павлом (Голышевым), Мукачевским Григорием (Закалякой), Ташкентским Гавриилом (Огородниковым), епископами Рижским Никоном (Фомичевым) и Черновицким Нестором (Тугаем). В "Заявлении" говорилось о негативных последствиях реформы приходского управления и ставилась под вопрос каноническая состоятельность соответствующих решений Собора, а также предлагалось внести такие поправки в Положение об управлении Русской Православной Церковью, которые бы позволили настоятелям входить в состав приходских собраний двадцаток. Особенно острым местом "Заявления" было указание на то, что юридические акты, на основании которых власти заставили архиерейский Собор изменить порядок приходского управления, были изданы до Конституции 1936 г. и вошли в противоречие с теми ее статьями, которые декларировали равноправие всех граждан СССР, не делая при этом исключения для священнослужителей.

25 ноября 1965 г. архиепископ Ермоген был уволен на покой, и местом пребывания ему вновь указан был Жировицкий Успенский монастырь. 25 декабря 1967 г. он составил и на этот раз уже только от себя направил Патриарху документ, озаглавленный "К 50-летию восстановления патриаршества. Историко-каноническая и юридическая справка"572.

Если критика 10 архиереев была направлена против решений архиерейского Собора 1961 г., то архиепископ Ермоген указывал на канонические несоответствия и отступления от норм, принятых на Соборе 1917–1918 гг., во всем строе церковного управления, установленном Поместным Собором 1945 г. В заключение он писал, что "состояние Русской Православной Церкви к началу второго 50-летия по восстановлении в ней патриаршества нельзя считать удовлетворительным. Указать на эту неудовлетворительность и на причины, породившие ее, было основной задачей настоящей справки. Сделать это автор счел своим церковным долгом как архиерей Русской Православной Церкви, учитывая, что в связи с празднованием 50-летия восстановления патриаршества не будет недостатка в льстивых панегириках, всегда вредящих правде"573.

15 сентября 1960 года Патриархия под нажимом Совета по делам РПЦ вынуждена была отправить его за штат, определив местом пребывания Жировицкий Успенский монастырь. В ответ Ермоген написал несколько писем уполномоченному и непосредственно в Москву в Совет по делам РПЦ, доказывая, что по советским законам он полностью невиновен. Конечно же решение отменено не было.

"Законник"

Подобным же образом складывалось пребывание Ермогена правящим архиепископом в Омске (1962—1963) и Калуге (1963—1965). Он развивал бурную деятельность. Местный уполномоченный пытался его "приструнить" и писал злобные докладные в Москву. В результате возникали "осложнения", как выражались в Патриархии, которыми его не мало попрекали позднее. В довершение ко всему Ермоген начинал, апеллируя к букве "законодательства о культах" доказывать свою невиновность и правоту, вызывая крайнее недовольство властей, которые сами рядились в тогу блюстителей законности

пелляция к праву вводит "Заявление" в контекст тех общественных выступлений 1965 года (с ними принято связывать начало правозащитного движения в СССР), в которых борьба с произволом уже сознательно облекается в форму требования к властям соблюдать ими же принятые законы. И все же одно существенное обстоятельство коренным образом отличает его от правозащитных выступлений середины 60-х. Важной составляющей этих выступлений было то, что подача петиций, адресованных в государственные и прочие инстанции, а порой и исключительно к общественному (в т.ч. международному) мнению, сопровождалась их активным и открытым распространением. Гласность этих заявлений делала их важным фактором общественной жизни, чего нельзя сказать о "Заявлении" Ермогена. О нем стало известно благодаря Эшлиману и Якунину, действовавшим уже чисто "по-диссидентски". Ермоген же уповал на метод "тихой дипломатии", он решил инициировать исправление "ненормального" положения, в котором оказалось духовенство после Архиерейского Собора. По словам Ермогена, Патриарх благословил его начинание . Ссылаясь на это благословение (или, по словам Архиепископа Михаила , сочувственное отношение), он стал собирать подписи архиереев под прошением к Патриарху.

В своей резолюции, датированной 5 августа 1965 года, Патриарх просил Священный Синод вызвать Ермогена и "указать ему на незаконность организации групп архиереев". Содержанию же заявления внимание было уделено как бы мимоходом: "Кроме того (курсив наш — авт.) <...…> решение архиерейского Собора 61 года имеет свою давность и вошло в жизнь, не вызывая в настоящее время каких-либо осложнений и возражений" .

Судя по всему, на упоминание о "Заявлении" в Патриархии было наложено табу, поскольку ни тогда, ни впоследствии оно ни разу не вменялось в вину Ермогену, в то время как жалобы из Калужского облисполкома называли "беспрецедентными", выдавая их за последнюю каплю, переполнившую чашу терпения властей.

Кроме того, в "Заявлении" от 25 ноября 1967 года Ермоген впервые поднимает тему неканоничности практики "назначения" епископов, принятую в Патриархии. В год 50-летия восстановления патриаршества он считает уместным обратиться к опыту Поместного собора 1917—1918 годов, который "восстановил канонический порядок избрания епископов" . Этот вопрос подробно рассмотрен им в "Историко-канонической и юридической справке "К пятидесятилетию восстановления Патриаршества", которая уже сознательно распространялась Ермогеном и в конце 1967 года появилась в парижском "Вестнике РСХД" вместе с заявлением Патриарху от 25 ноября 1965 года. Действительно, как высказался архиепископ Алексий (Ридигер) , преосвященный последовал опыту оо. Н. Эшлимана и Г. Якунина. Более того, теперь Ермоген сам говорил, "что это — единственный путь, дающий надежду на рассмотрение вопросов" .

В начале января 1967 Ермоген приехал в Патриархию, где передал управляющему делами митрополиту Алексию (Ридигеру) свою "Историко-каноническую справку", хотя к этому времени она была опубликована на Западе. Содержание этой и последующих бесед Ермогена и Алексия (Ридигера) известно из пересказов последнего, регулярно через несколько дней после бесед отправлявшего соответствующие отчеты в Совет по делам религий . Ермогену было выговорено за обращение к установлениям Поместного собора 1917—1918 годов и за намерение распространить "Справку" среди епископата и церковной общественности, и даже за возможное появление ее в западной печати: "Можете ли вы как архиерей РПЦ и гражданин Советского Союза, пойти на то, чтобы ваши справки были подобным образом использованы в грязной борьбе против Советского Союза и нашей Церкви?" Получив от Ермогена обещание впредь не распространять свои работы, митрополит Алексий не знал еще о том, что не только "Справка", но и ноябрьское "Заявление" уже опубликованы на Западе, однако написал подробный отчет о беседе в Совет по делам религий, который закончил так: "Думается, что после получения новых материалов от арх. Ермогена и их изучения — следовало бы его пригласить в Москву и иметь с ним беседу, чтобы погасить его пыл, так как распространение любых материалов за его подписью не будет полезно" .

увещевания управляющего делами были впустую: "Поверьте, что не пользу, а явный вред наносите Вы и церкви, и себе самому, когда даете за своей подписью такой материал нашим врагам, а те тенденциозно его используют в своей антисоветской пропаганде. Вы сами закрываете себе дорогу на кафедру и пеняйте только на себя, только себя обвиняйте в том, что Вы находитесь на покое" . Ни о назначении на епархию, ни даже о встрече с Патриархом Ермоген просить не собирался, что и констатировал Алексий: "Хотя сам архиеп. Ермоген не просил такового приема, а поставил вопрос таким образом — "если Святейший меня захочет повидать, я с удовольствием у него буду". Докладывая Патриарху о встрече с архиепископом Ермогеном, я поставил этот вопрос перед патриархом, но Святейший не высказал желания видеть архиеп. Ермогена и высказал свое мнение, что, если он будет продолжать свою подобную деятельность [так в тексте - авт.], придется принять в отношение его какие-то меры" .

Поскольку еще в ноябрьском "Заявлении" он отрицал право Синода наказывать архиереев за проступки, видимо, Ермоген приехал на заседание 30 июля только для того, чтобы публично изложить свои взгляды. Патриарх на нем не присутствовал, но его "периодически информировали о ходе заседания", которое вел заседание управделами Алексий. Он же выступил с пространным докладом, посвященным несостоятельности "Историко-канонической справки" и деятельности Ермогена, наносящей "вред" Церкви. Опальный архиепископ в меру сил отвечал на обвинения членов Священного Синода, но, наверное, не ожидал, что нападки на него будут столь резкими и огульными от "безразличия к порученному делу и беспринципности" до "нарушения законов" и даже "потворства карловчанам". "Вред, нанесенный вами, — говорил митрополит Алексий, — надо исправить, стереть, изгладить". Ему вторил митрополит Пимен (Извеков), утверждавший, что Ермоген "дает оружие в руки наших врагов" . Дело кончилось тем, что Ермоген еще раз пообещал не распространять свои произведения, но не признал их вредоносность для Церкви. Выпущенное в тот же день официальное постановление Синода гласило: "<...> по-своему истолковывал свое увольнение и выражал устно и письменно недовольство постановлением Священного Синода и при этом тенденциозно излагал некоторые стороны церковной жизни; в отношении Святейшего патриарха, Священного Синода и других Преосвященных архиереев выражал недопустимую несдержанность <...> рассылал письма, вносящие соблазн в течение церковной жизни, с целью оказать влияние на высшую церковную власть в нужном ему направлении" .

Широкую известность приобрело появившееся чуть раньше "Открытое письмо" московского священника Николая Эшлимана и дмитровского священника Глеба Якунина (21 ноября 1965 г.), адресованное Святейшему Патриарху Алексию, и их же заявление председателю Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорному (15 декабря 1965 г.). Оба обращения затрагивали одни и те же вопросы: о "беззаконных действиях руководителей и уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви, преступно нарушающих принципы социалистической законности и основные законодательные установления советской власти, определяющие отношение Советского государства к Церкви", о насильственном закрытии храмов в 1959–1964 гг., о неправомерном вмешательстве представителей государственной власти во внутрицерковную жизнь. Однако пафос "Открытого письма" священников Н. Эшлимана и Г. Якунина заключался не столько в обличении гонителей Церкви, по отношению к ним оба священника соблюли благоразумную деликатность, а в развязных обвинениях священноначалия, епископата и духовенства в сознательном или малодушном попустительстве разорению Церкви.

В мае 1966 г. митрополит Крутицкий Пимен вызвал к себе авторов нашумевших документов. Н. Эшлиман и Г. Якунин были весьма далеки от того, чтобы сожалеть о сделанном, и твердо стояли на своем, вскоре они были запрещены в священнослужении впредь до раскаяния. В дальнейшем их пути разошлись. Н. Эшлиман отошел от общественной деятельности и церковной жизни; вступив во второй брак и, вероятно, сознавая каноническую тяжесть своего деяния, неоднократно, до самой смерти обращался в Патриархию с прошением о лишении сана. Г. Якунин стал одним из самых активных участников диссидентского движения, открытым и демонстративным неповиновением высшей церковной власти он вынудил священноначалие вначале лишить его сана, а потом, ввиду его нераскаянности, отлучить от Церкви

Краснов-Левитин писал и апологетические статьи, распространявшиеся в машинописных копиях, часто это были полемические ответы на антирелигиозные публикации советской прессы. В 1965 г. таким образом появилась его статья " Больная Церковь" , в которой особенно резко он отзывался о состоянии московских духовных школ. Статья вызвала возмущение в среде преподавателей и студентов, многие из которых были близко знакомы с автором.

В 60-х гг. на Западе было опубликовано также несколько писем Б. В. Талантова, сына священника, расстрелянного в 1937 г., преподавателя математики в высших учебных заведениях города Кирова, в этих письмах он рассказывал о гонениях на Церковь, о закрытии храмов и репрессиях против верующих в Кировской епархии. В местной печати развязана была травля лиц, подписавших одно из этих писем. Несколько человек, в том числе жена Б. В. Талантова, не выдержав этой травли, скончались. В провинции репрессивные органы действовали более решительно, чем в столице. 12 июня 1969 г. Борис Владимирович Талантов был арестован и осужден на 2 года лагерей. Его содержали в таких условиях, что он тяжело заболел; актированный по болезни, он скончался в неволе за несколько часов до освобождения 4 января 1971 г

Протесты диссидентов пусть в малой степени, но все же ослабляли давление государства на Церковь, но в то же время нападки церковных оппозиционеров на Патриархию подрывали ее авторитет, вносили смущение в умы церковных людей, особенно из новообращенных, служили для них соблазном

21 февраля 1967 г. заместитель председателя Совета В. Г. Фуров пригласил к себе митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена с отчетом о принятых мерах по резолюции Патриарха об "Открытом письме". Выслушав митрополита Пимена, Фуров пытался обвинить его в пособничестве диссидентам на основании того, что митрополит отдал им "как текст инструкций и резолюций Патриарха, так и письменные ответы некоторых епископов на письмо этих священников" 575. Год спустя, 21 февраля 1967 г., состоялась еще одна беседа в Совете с митрополитом Крутицким Пименом. На этот раз поводом послужила ситуация в московском приходе святителя Николая в Кузнецах. От митрополита Пимена требовали доложить о мерах, принятых против распространения письма, темой которого был состав приходской двадцатки. Передавая Фурову слова протоиерея Всеволода Шпиллера о том, что письмо может оказаться у иностранцев, часто посещающих этот храм, если не прекратится давление на приход, митрополит Пимен, очевидно, надеялся, что Совет не заинтересован в новом большом шуме за рубежом и приход оставят в покое. Далее разговор коснулся Эшлимана и Якунина, а также архиепископа Леонида. Независимо от того, что думал митрополит Пимен о действительных мотивах, побудивших московских священников бросить вызов властям и Патриархии, своим объяснением мотивов их поведения (деньги, изъятие из рук духовенства церковной кассы) он пытался уберечь священников от возможных репрессий. Сребролюбие в глазах представителей власти было куда более извинительным мотивом, чем принципиальная идейная позиция.

22 декабря 1964 г. управляющим делами Московской Патриархии и постоянным членом Священного Синода вместо митрополита Крутицкого Пимена был назначен архиепископ Таллинский Алексий. Ввиду преклонных лет Святейшего Патриарха на архиепископа Алексия легло бремя ответственности за принятие решений по делам текущего церковного управления. В отношениях с духовенством и верующими людьми, с представителями государственной власти и зарубежными церковными и общественными деятелями будущий предстоятель Церкви обнаруживал удивительное чувство такта и всегда умел выбрать надлежащий тон, единственно уместный в каждой ситуации. А время для Церкви и после разрушительного хрущевского девятого вала оставалось трудным. Ныне здравствующий Святейший Патриарх вспоминал: " Епархиальные архиереи часто приезжали к нам, но я не помню, чтобы кто-то, приехав, сказал: "Владыко, порадуйтесь, у меня в епархии все хорошо". Все привозили свои проблемы, свои беды, свою боль. А многим ли мы могли помочь?" 576 7 мая 1965 г. архиепископ Алексий был назначен председателем Учебного комитета при Священном Синоде, совмещая руководство системой духовного образования с должностью управляющего делами Патриархии.

Во 2-й половине 60-х гг. митрополит Никодим оказывал решающее влияние на подбор кандидатов на архиерейские кафедры, ориентируясь на выпускников возрожденных академий, среди которых он умел находить наиболее способных для архиерейского служения в трудных советских условиях. У части церковной общественности это обстоятельство вызывало недоверие. В своей заботе о том, чтобы Русская Православная Церковь не была до конца разрушена очередным взрывом богоборческого энтузиазма, митрополит Никодим совершал тайные рукоположения, по свидетельству одного из близких ему людей, за время своего архипастырского служения он тайно хиротонисал до 150 священников. Как и другие официальные представители Церкви, митрополит Никодим вынужден был в своих публичных заявлениях отрицать гонения на Церковь в Советском Союзе. В одной из бесед он сказал, что неоднократно убеждался в том, что советские люди к подобным заявлениям привыкли, а шокирует это только иностранцев577.

1960 год:

Вечером в воскресенье 20 июня в саду дома святителя Григория Нисского был устроен прием, пришло много народу, преимущественно англичане, среди них оксфордский епископ Карпентер, профессор университета, и много других гостей. Все три члена монашеской делегации выступили с автобиографическими речами на русском языке, тут же это переводилось на английский. Они рассказывали свой жизненный путь, кто они такие и прочее. Архимандрит Никодим, да и другие, говорили довольно гладко и сравнительно интересно. Я сказал об этом проф. Н.М. Зернову. "Да это так, - ответил тот, - но очень они это примитивно выражали. По-мужицки!" Академическому, профессорско-студенческому нашему приходу, да и вообще англичанам, было не так легко угодить. Среди другого он спросил меня "Почему Владыка Антоний (Лондонский) упорно отказывается посетить Москву, когда его приглашает Патриархия?" Я, ответил, что епископ Антоний боится своих прихожан, они будут его обвинять в "советофильстве", а есть и такие что отпадут к карловчанам. "Пускай Владыка Антоний не боится! - воскликнул архимандрит Никодим, - он не вернётся из Москвы большевиком".

1962, мемуар Кривошеина

Нас никто не сопровождал, мы были вдвоём, и неожиданно нам пришлось ждать несколько часов отлёта наших самолётов. И вдруг митрополит Никодим по своей инициативе и без всякого повода с моей стороны начал мне рассказывать о положении Церкви в современной России. "Я знаю, - сказал он, - что у вас на Западе сложилось убеждение , что в Советском Союзе происходит гонение на Церковь.( А это было как раз во времена хрущёвского правления и всяческого гонения, когда церкви закрывались тысячами - прим. А.В ) На самом деле, это не так! Неправильно говорить о закрытии приходов. То, что происходит нужно назвать словом "перераспределение" или укруплением самих приходов ради пользы церковной жизни. Например, бывает, что иногда в сравнительно небольшой местности действуют две церкви, рядом одна с другой на расстоянии нескольких сот метров. Это нецелесообразно! Одна церковь даже мешает другой, поэтому мы объединяем оба прихода и потому приходится закрывать один из храмов. Бывает, что где-нибудь в сельской местности действует храм, а прихожан и верующих очень мало, они не могут ни содержать духовенство, ни ремонтировать храм и даже сами просят его закрыть. Тоже самое происходит и с семинариями. Некоторые из них, как Вы, наверное, знаете, закрылись, но это потому, что в них не поступало достаточное количество семинаристов, они пустовали. После войны 45 года был процесс, когда был большой недостаток в духовенстве, тогда открыли много семинарий ... ну, а сейчас духовенства много, нет необходимости в стольких семинариях..."

в середине 60-х гг., несмотря на то что Церковь оставалась в крайне стесненном положении, нельзя было не заметить и некоторых благоприятных перемен, например улучшения по сравнению с предыдущими годами условий для архиерейского окормления церквей. Прекратилась практика частых переводов архиереев из одной епархии в другую, навязанная Советом,

регистрировались в отчетах (1968 и 1970 гг.):

Архиепископ Виленский Антоний пытался предоставить дотации тем религиозным обществам, которые не имели возможности произвести ремонт церковных зданий своими силами" 579. Архиепископ Владимирский Онисим хотел рукоположить диакона Иова в иереи, Иов ответил, что он не может принять сан иерея. В ответ на это владыка Онисим писал диакону: " Вам хорошо известно, какой недостаток кадров священников переживают наши епархии... Духовная школа, где вы учились, готовила вас быть пастырем, деятелем на ниве Христовой, а вы, согласившись на какое-то обещание, данное вами матери, отказались быть священником... Одумайтесь, отец диакон, и поймите, что вы служите не матери, а Господу... Опомнитесь, отец диакон Иов, жатвы много, а делателей мало" .

Архиепископ Пермский Леонид (Поляков),— читаем дальше,— и многие другие проповедники сходят с амвона и поют акафисты в окружении верующих, что косвенно принимает форму проповеди и сильно воздействует на верующих. Неудивительно, что после таких выходов увеличивается число заказных молебнов

в 1967 г. только в пяти епархиях (Ленинградской, Владимирской, Краснодарской, Одесской и Ворошиловградской) существовали епархиальные советы. В остальных епархиальное управление осуществляли единолично правящие архиереи. 47 епархий (большинство, но не все) разделены были на благочиннические округа, общее число которых составляло 326. Больше всего округов, а значит, приходов насчитывалось в Львовской епархии — 37; в Волынской было 20, в Московской, Минской и Ивано-Франковской — по 13, в Киевской — 12 округов. В других епархиях было меньше 10 благочиннических округов в каждой581.

На 1 января 1962 г. на регистрации состоял 10 451 приход, до 21 августа 1963 г. было закрыто более 2 000 приходов и осталось 8314 общин. В 1966 г. по данным, опубликованным в журнале " Наука и религия" , на регистрации состояло 7523 прихода, а к 1971 г. число приходов сократилось до 7274. Иными словами, Церковь теряла в среднем по 50 приходов в год582. Аналогичные изменения наблюдались и в численности приходского духовенства. В 1961 г. Русская Православная Церковь имела 8252 священника и 809 диаконов, в 1967 г. осталось 6694 священника и 653 диакона, таким образом, за 6 лет число священнослужителей сократилось более чем на 1500. В 1971 г. на регистрации состояло 6234 священника и 618 диаконов; как видно из этих данных, темпы убыли духовенства заметно снизились, составив около 500 за 4 года. В церковных хорах в 1970 г. состояло 40 914 певчих, из которых около 18 000 получали плату за пение583.

к концу 60-х гг. обнаружился острый недостаток духовенства и многие приходы, не имея своих собственных настоятелей, окормлялись по совместительству священнослужителями соседних. Умирало старшее поколение священников, и оно ввиду сокращения числа учащихся духовных школ не восполнялось выпускниками семинарий. Приходилось рукополагать благочестивых мирян, не получивших церковного образования, часто с недостаточным общим образованием. На Украине, в особенности Западной, осталось несравненно больше церковного народа, чем в России, дети там большей частью воспитывались в религиозных семьях, поэтому среди рукополагаемых не только для церквей своего края, но и для служения в российских епархиях преобладали выходцы из западных епархий. Как видно из отчета Совета по делам религий за 1970 г., архиепископ Житомирский Палладий (Каминский) считал, что новое поколение приходского духовенства пестрое, образованием не отличается. "Но это не беда... На духовной ниве главное не образование. Основное — преданность Церкви" 584. Сквозь кривое зеркало подобных отчетов трудно представить реальную жизнь приходов с их повседневными буднями и заботами, но все-таки можно уловить настроения, которые преобладали в духовенстве. В 1970 г. сообщалось, что " среди священников Краснодарского края есть такие, как Олейник, Богомолов, Сахарчук, Панков, Атоман, Гришунов, да и сам правящий архиерей Алексий (Коноплев.— В. Ц.), которые высказывают недовольство реформой 1961 г. и вынашивают надежды на возврат к старому положению, когда они безраздельно командовали финансами и хозяйственными делами приходов" . Подобные настроения, разумеется, не находили одобрения в Совете, зато там с явным удовлетворением поддерживали тех, кто готов был покинуть Церковь.

На Украине с 1964 по 1967 г. процент крещений новорожденных детей вырос с 48 до 51, в Молдавии — до 57. Не менее часто детей крестили на дому, поэтому общий процент крещений приближался, вероятно, к 75, но верно и то, что детей часто крестили по традиции или по настоянию бабушек.

Во взаимоотношениях Русской Православной Церкви с инославным миром важное значение имело определение Священного Синода от 16 декабря 1969 г. о случаях обращения старообрядцев и католиков в Православную Церковь за совершением над ними святых таинств. Митрополит Никодим 17 марта 1970 г. дал развернутое разъяснение этому определению, которое гласило, что в случае болезни или по иной причине "духовенству Русской Православной Церкви надлежит проявлять пастырскую заботу и преподавать нуждающимся духовное утешение и святые таинства. При этом следует иметь в виду, что православная и Римско-католическая Церкви имеют одинаковое учение о святых таинствах и взаимно признают действенность этих таинств, совершаемых в них" 590. 29 июля 1986 г. это определение было отменено ввиду того, что такое решение выходит за рамки компетенции поместной Церкви, да и сама практика причащения католиков и старообрядцев не получила распространения.

В 1970 г. священноначалию Русской Православной Церкви удалось уврачевать одну из застарелых болезней церковной эмиграции. 9 апреля 1970 г. Священный Синод после опроса правящих и викарных архиереев снял запрещение в священнослужении, наложенное на иерархию Североамериканской митрополии в 1947 г., и восстановил каноническое общение со своей Дщерью на Американском континенте, а на следующий день, 10 апреля, Святейший Патриарх Алексий I подписал вместе с членами Священного Синода томос о даровании автокефалии вновь образованной Православной Церкви в Америке — 15-й по диптиху среди поместных Церквей. Тогда же, ровно через 100 лет после создания русской православной духовной миссии в Японии, были нормализованы отношения с Японской Церковью и причислен к лику святых просветитель и первый православный епископ Японии святой равноапостольный Николай (Касаткин), блаженно почивший 3 февраля 1912 г. В святцы Русской Православной Церкви было внесено имя преподобного Германа Аляскинского, прославленного Американской Церковью в 1969 г

Более двух лет Евгений Алексеевич трудился бок о бок с Анатолием Васильевичем Ведерниковым, постигая его богатый опыт и умножая свои знания в сложнейшей сфере издания официального церковного журнала.

В декабре 1961 года ответственным редактором "Журнала Московской Патриархии" был назначен архимандрит Питирим (Нечаев), в мае 1963 года утвержденный Председателем Издательского отдела и возведенный в сан епископа Волоколамского, викария Московской епархии (с сентября 1971 года - архиепископ и с декабря 1986 года - митрополит Волоколамский и Юрьевский).

В ноябре 1962 года Анатолий Васильевич Ведерников должен был выйти на пенсию. В связи с этим он рекомендовал Священноначалию назначить на оставляемый им пост Евгения Алексеевича Карманова, который и стал с 1 декабря 1962 года секретарем редакции "Журнала Московской Патриархии", а с января 1970 года - ответственным секретарем и трудился в этой должности по август 1981 года.

л. 43. На заседаниях Исполкома и ЦК ВСЦ в сентябре месяце с. г. на острове Крит с осуждением агрессивных действии США во Вьетнаме и Израиля на Ближнем Востоке выступили агенты "Святослав", "Воронов", "Антонов" и др. Делегация РПЦ голосовала против резолюций по Вьетнаму и Ближнему Востоку, предложенных представителями церквей Запада, и потребовала обсуждения положения негров в США.'

Ф. 5. on. 16, N 477, д. В-11011.

1969 год

февраль

л. 32. В Польшу для участия в работе международной религиозной организации "Христианской мирной конференции" с контрразведывательными и разведывательными заданиями в составе делегаций РПЦ выехали агенты "Святослав", "Антонов", "Кузнецов", которые представили материалы о политическом положении в этой организации в связи с событиями в ЧССР.

август

л. 204.... в Англию агенты: "Святослав", Адамант", "Алтарь", "Магистр", "Рощин", "Земногорский" для участия в работе ЦК Всемирного Совета Церквей. Агентуре удалось предотвратить враждебные действия, продвинуть агента "Кузнецова" на руководящую должность в ВСЦ.

октябрь

л. 281. В составе делегации РПЦ на заседания рабочего комитета ПХМК в ГДР выезжали агенты "Святослав", "Кузнецов", "Антонов". Агентам давалось задание скомпрометировать на посту. генерального секретаря ПХМК- Ондры (гражданин ЧССР, за время событий в этой стране выступил с антисоветскими заявлениями) и добиться ухода его с этого поста.

октябрь

лл. 281, 282. В Англию в составе делегации РПЦ на заседания исполкома Конференции европейских церквей выезжали агенты: "Дроздов", "Пересвет". От агентов получены данные на интересующих органы КГБ лиц и деятельность этой организации.

лл. 281, 282. В составе делегации церквей СССР для участия в консультации "Христианские заботы в ограничении вооружений", состоявшейся в г. Сант-Луисе, США, выезжал агент "Москвич", который в своем докладе на консультации по нашему заданию информировал присутствующих о положении религий в СССР. "Москвич" собрал данные на некоторых зарубежных деят лей, интересующих органы гос. безопасности...

Ф. 5, on. 17, N 602, д. Г-1172, т. 1.

1970 год,

август

л. 270. В США выехал агент "Святослав" с заданием изучения процессов внутри американской православной церкви в связи с предоставлением ей автокефалии и зарубежной Карловацкой церкви, в отношении которой проводятся мероприятия по ее компрометации как антисоветского центра.

"Святослав" в целях опровержения злобной пропаганды о положении церкви в СССР провел ряд пресс-конференций, имел встречи с некоторыми видными церковными деятелями США, а также нанес визит генеральному секретарю ООН У Тану.

л. 292. За подписью руководства КГБ при СМ СССР издана ориентировка N 48 С от 28. 07. 1970 г. "Об использовании органами КГБ возможностей Русской православной церкви в контрразведывательных мероприятиях внутри страны и за рубежом".

Интересно, что Б. В. Талантову в КГБ 14 февраля 1967 года сказали почти то же самое: "Вы, - сказал сотрудник КГБ, обращаясь к Талантову, - требуете открыть все закрытые церкви, но вы живете вместе с атеистами и должны считаться с их желаниями, а они не желают, чтобы были открыты церкви".

Приспособленчество - маловерие, неверие в силу и Промысел Божий. Приспособленчество не совместимо с истинным христианством, т.к. в основе его лежит ложь, угодничество сильным мира сего и ложное разделение духовных потребностей на чисто религиозные и общественно-политические. По учению Христа, вера должна направлять интеллектуальную, семейную и общественную жизнь каждого христианина. "Вы соль земли", "вы свет мира" (Мф. 5, 13-14), говорит Христос, обращаясь к своим последователям. В соответствии с этим Кардинал Вышинский говорит: "В Польше Церковь должна пронизывать все: книги, школу, воспитание, культуру народа... живопись, скульптуру и архитектуру, театр, радио и телевидение... общественную и экономическую жизнь") (Цитируется по журналу "Наука и религия" №1, 1967 г.)

Якунин

Сугубая вина Церковного Управления состоит в том, что оно пошло по пути подчинения неофициальным устным распоряжениям, которые, в нарушение гласного советского законодательства, Совет по делам Р.П.Ц. избрал средством систематического и разрушительного вмешательства в жизнь Церкви.

Телефонные распоряжения, устный инструктаж, нигде не зафиксированные неофициальные соглашения — вот та атмосфера нездоровой таинственности, которая густым туманом окутала отношения Московской Патриархии и Совета по делам Р.П.Ц.

I. Противозаконная регистрация крестин, ставящая пастыря Русской Церкви и церковные советы в положение доносчиков на тех, кто вверил себя покровительству Матери-Церкви.

II. Массовое закрытие Св.Храмов, монастырей и духовных школ.

III. Фактическое прекращение треб на дому и панихид на кладбищах.

IV. Антиевангельская, бессердечная и незаконная практика принудительного удаления детей от Церкви, и наконец,

V. Пагубное вмешательство безбожников в поставление духовенства.

Таковы горькие плоды и несомненные свидетельства безоговорочного подчинения Московской Патриархии неофициальному устному диктату чиновников-атеистов.

*

О Юдиной

Крещена 2 мая 1919 г. в Покровской церкви Петербурга прот. Николая Чепуриным. По ее же словам, ушла от него в поисках большей строгости - знакомство с о. Феодором Андреевым - гнали не только за православие но и за еврейство, за формализм -

“Иногда некоторые дбрые, истинные христиане говорили мне: “Вы выставляете напоказ, вы афишируете свою религию”. Но это не так. ... Во мне говорят слова: “Кто отречется от Меня, от того Я отрекусь в последний день”. Мне это абсолютно легко, органично, ни крупицы “заслуги” тут нет, разумеется, а вот, некоторые нрмы христианской жизни неподъемлемо мне трудны...”.[i]

вот бы соединились, “Фаворский прозрачный свет Православия ... Реформатская отрешенность и Католическая теократия”.[ii]

Реформатство - Бах, готовность прильнуть к ногам Христа.

Слухи, что к старости стала церковнее и потому хуже заиграла - а была столь же религиозна, как в юности, Бахтин, 631

Воспоминания Марии Андреевой, дочери о. Феодора Андреева - иронично об Ив. Мих. Андреевском, который уже в эмиграции в США после войны распространял легенду о катакомбной церкви в Ленинраде в 20-30 е гг. “Конечно, в пору гонений богослужения и даже таинства совершались и во внецерковных условиях, например, в лагерях, но организации “Катакомбная церковь” тогда не существовало”.[iii]

Отстояла от ареста внучку Антона Рубинштейн. с 653.

“Странности” - аскетизм и доброта. Ежемесячно отдавала 20 р. из пенсии почтальону, тот ей приносил на три дня раньше срока. Интерес к людям.

Никогда не занимала для себя. Требовала денег у тех, кого считала имущими. “Это была своеобразная экспропиация или — более справедливое распределение средств. Она совершала это с какой-то веселой бесцеремонностью, с легкой искринкой в уголках глаз. Но в глубине ее сознания постоянно был страх перед вопросом, который ей обязательно зададут на пороге вечной жизни (об этом она мне рассказывала сама):

- Своими средствами вы могли распоряжаться, как считали нужным, но почему вы помогали другим средствами чужих?”[iv] Ответа не знала

Чтобы уменьшить долги, которые наделала, чтобы помочь другим, переехала из двухкомнатной в однокомнатную.[v] При этом спустилась ниже этажами, а ведь брала двухкомнатную на последнем: “Я не привыкла, чтоб по мне ходила интеллигенция. Я хочу, чтоб надо мной было небо...”.[vi]

“Протирая тряпкой стол, она приговаривала:

- У меня два на свете врага — крошки и советская власть”.[vii]

Вот она покупает незнакомой женщине корову. 737

Босиком с вокзала к могиле Баха в ГДР 737

31 августа 1961 встала на колени перед гробом Софроницкоо, 737

осенила крестным знамением лежащего в гробу Нейауза 737.

“Во время войны, когда она ходила в солдатской шинели, подпоясанной веревкой, она вешала на столбах Москвы объявления: “Лечу в Ленинград, принимаю посылки весом до 1 кг.” И разносила незнакомым людям все до одной посылки”.[viii]

Ум. 19.11.1970.

Считала, что в книгах Солженицына “нет света в конце”Ю, обменивались письмами и телеграммами. , в т.ч. в одной Солженицын писал:” Я уверен, что настанет день, когда любой наш с вами след будут искать как великую ценность”.[ix]

Умерла от диабета, но считала, что нервый срыв из-за истории с Солженицыным. По словам Юдиной, к ней в поисках Бога прибилиась Наталья Дмитриевна, она ее познакомила с Солженицыным, и для нее было ударом, когда она узнала, что Солженицын осавил жену и женится на Наталье Дмитриевной. “Разводов она не прощала никому, даже любимому Борису Леонидовичу. А здесь, как ей казалось, она сама способствовала этому ... Она посчитала себя виновницей чуть ли не краха русской интеллигенции” Черновик письма Солженицыну исчез “загадочным образом” послее смерти, но Назаров запомнил последние строки: “Я все время была уверена, что наш с вами путь — это путь соревнования в жертве, а не потакания минутным жизненным слабостям”.[x] Это воспоминания 1970 года.

Шнитке выделил внутреннее спокойствие, целеустремленность - идет по пути, словно незамечая последоватлей, жестоко не замечая отдыха ни для себя, ни для других. “Цель их так далека, что никогда не может быть достигнута — но за ними идут, так как они указывают главное: куда идти”.[xi]

Не верила в существования ада, пч. невозможно пребывать в раю, зная, чо где-то есть страдание.

Назаров высказывает сомнение про подлинность истории с письмом Сталину[xii]

Когда ходила в лавру “Высокая, невероятно болезненно полная, в свободной развевающейся черной одежде до земли — она приковывала все взоры. Люди на улице останавливались и оглядывались, смотря на нее, мальчишки свистели и улюлюкали. Несмотря на полноту, шла она легко, быстро, даже стремительно”.[xiii]

Воспоминания композитора Бориса Ивановича Тищенко (р. 1939), который в 1967 г. ушел от жены к другой и нашел в себе силы напечатать письмо Юдиной по этому поводу: “Я в ужасе и проливаю слезы и заклинаю Вас, отряхните с себя это типичное искушение, на коленях доползите до Мойки 112 и вымолите себе прощение”.[xiv] Он: “Она вся в нем: громадная, честная, святая, непреклонная, могучая”.[xv]

Среди друзей: Нина Викторовна Пигулевская (урожд. Стебницкая, 1894-1970, сириолог, членкор). Кружок “Воскресение” - организван А,Мейером и Ксенией Анатольевной Половцевой (1887-1949), художницей, архитектором,, второй женой Мейера. С Мейером Половцева на Соловках 1928-33.

Постоянный слушатель Ю. Александр Иосиф. Неусыхин (1898-1969), его дочь Ел. Ал (1924-1985). Та же любовь к Рильке -

К столетию Марии Юдиной появилась новая россыпь воспоминаний о ней.

Постоянно подчеркивала не только свое православие, но и говорила: “Я еврейка” или мягче: “Я происхожу из евреев”, иногда жаловалась на антисемитизм.[xvi]

Когда в 1962 г. в Росси. приехал Стравинский, она “со словами “Вы наш гений” упала на колени. Стравинский был шокирован и сказал: “У нас это не принято”. И еще раз она опустилась на колени перед Надеждой Мандельштам, выражая ей восхищение книгой ее воспоминаний.[xvii]

Помощь другим: Однажды попросила Дм.Сегала достать 400 рублей, на такси отвезти эти деньги в Можайск. Он отвез и обнаружил, что деньги предназначались каким-то пьяницам, которые спросили только: “Ну что, Машка деньги дала?” “Тогда меня это покоробило, — вспоминал Сегал, — а сейчас я вспоминаю об этом как о замечательном происшествии”. Мандельштам безуспешно пыталась поднять ее и в конце концов тоже встала на колени, заявив: “Придется вступить в клуб”. [xviii]

Любила рассказывать о том, как во время войны, когда Сталин приказал щедро заплатить ей гонорар, она ответила письмом: “Благодарю Вас за внимание и прошу верить, что я буду молить Господа простить Ваши преступления. Деньги, которые Вы мне прислали, я, с Вашего позволения, отдам на ремонт православных храмов”.[xix]

Юдина, любя Нейгауза, “несмотря на свою христианскую мораль, ... прощала и увлечения женщинами, и алкоголем”.[xx]

“Выходила на сцену женщина в черном, как у монахини, платье и нависала над роялем, как орлица”.[xxi]

Пастернаку, 1947: “Я готова, кажется, искать брака с каким-либо маршалом или директором завода, дабы посылать Вам ежегодную ренту”.[xxii]

Мефистофель слишком много ораторствует: “Ораторство, заведомо ограниченно, сознательно второстепенное и, однако, такое пространное и блестяще аргументированное” - Пастернак Юдиной 1954 г.[xxiii]

Юдина Бахтину, 1964 г.: “В трактовке медицины вообще и хирургии в частности — я с Вами глубоко расхожусь: эта форма труда, вернее деятельности — мне глубоко родственна и понятна; это однократный творческий акт, совсем как у актера или солиста, — т.е. акт артистический и вдохновенный, кт по “чужой партитуре” — как и у нас! — Ибо у хирурга он предусмотрен, а у нас выучена “роль” или партитура”.[xxiv]

И считала, что у священников и хирургов одинаковая проф. болезнь =- от стояния - ноги.[xxv]

--------------------------------------------------------------------------------

[i] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С.526.

[ii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 527.

[iii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 643.

[iv] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 750.

[v] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 734.

[vi] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 749.

[vii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 749.

[viii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 738.

[ix] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 748.

[x] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 752.

[xi] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 772.

[xii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 749.

[xiii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 745, воспоминания О.Никитиной.

[xiv] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 729.

[xv] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 730.

[xvi] Дм. Сегал. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 13.

[xvii] Дм. Сегал. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 13.

[xviii] Дм. Сегал. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 13.

[xix] Дм. Сегал. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 14.

[xx] Виктор Деревянко. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 14.

[xxi] Виктор Деревянко. - Русская мысль. - 4 нояб. 1999 г., с. 14.

[xxii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 325.

[xxiii] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 333.

[xxiv] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. С. 396.

[xxv] Юдина М. Лучи Божественной Любви. Литературное наследие. М.; Спб.: Университетская книга, 1999. Воспоминания Я.Назарова. С. 750.