ТОТАЛИТАРИЗМ КАК ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЗАПОР
Возможно, никто лучше Валентина Турчина не описал русский тоталитаризм и пути его преодоления.
Турчин, в отличие от многих диссидентов, сохранил себя как учёного (он был выдающимся кибернетиком, не просто инженером, а именно учёным).
Популярен среди верующих афоризм Честертона (кажется): "Моё знание пессимистично, моя вера оптимистична". Это типичное "христианство спасения", как говорил Бердяев, а попросту говоря - обломовщина. Противостоят не знание и вера, а диван и творчество. Турчин сказал достойнее Бога: "Оптимист - это тот, кто не предсказывает будущее, а работает на него". Можно даже заострить: "Пессимист предсказывает будущее, оптимист творит будущее".
Конечно, Турчин грандиозно ошибся, полагая, что коммунистическая партия может постепенно стать основой нового общества. Однако, абсолютно верна его основная мысль: ни двухпартийная система, ни многопартийная система не могут гарантировать свободы. "Если общество неспособно сохранить политические свободы, то не так уж важно, какую форму примет тирания: будет ли это абсолютная монархия или откровенная диктатура военных, или однопартийная система с комедией выборов, или ... многопартийная система".
Свободу может гарантировать лишь общество. Мысль, в России абсолютно непонятная, потому что в России нет общества, а его потенциальные члены все - чиновники и подчинённые чиновников. Турчин выражался коряво, когда защищал "однопартийную систему", потому что пытался объяснить, что такое общество тем, кто жил и живёт в корявом мире тотального государства. Подлинное общество можно с одинаковой точностью назвать и "однопартийной системой" - потому все члены такого общества принадлежат к партии свободолюбцев, и "ультра-многопартийной системой", потому что каждый член свободного общества является цельной партией. Это и есть суть пресловутого "западного индивидуализма", столь ненавистного деспотам и холопам.
Турчин как кибернетик наиболее был вооружён понятийным аппаратом для описания тоталитаризма и путей освобождения от него. Он говорил о тоталитаризме как убийце информационного общества, убийце обратной связи:
"Если в процессе наступления на общество тоталитаризм продвигается снаружи внутрь — от захвата власти через ограничение информационного обмена к трансформации мышления и воли, то освобождение от тоталитаризма должно проходить в обратном направлении".
Информационный обмен как творчество и преодоление тоталитаризма - идея, которая у подданных тоталитаризма вызывает скепсис. Они воспитанны на ленинской ненависти к "говорунам", на вере в то, что действенен лишь кулак, а разговоры, "логоцентричность" - это удел раба. Господин - бьёт, раб - болтает. Свободный живёт полной жизнью, несвободный описывает жизнь. Царь свободен, потому что может любого запороть и любой овладеть, а поэт забился в свои стишки.
Только вот где хвостик у тоталитарной психики торчит, выдаёт её слабость - "болтунов", Слово не столько презирают, сколько ненавидят и страшно боятся. Как формулирует Турчин:
"Условия общественной жизни у нас в стране таковы, что когда просто называешь вещи их именами, то превращаешься, с точки зрения представителя правящего класса, в отъявленного экстремиста, с которым нет и не может быть никаких компромиссов".
Соответственно, программа борьбы с тоталитаризмом выглядит странно, беззубо - с точки зрения тоталитаризма:
"Создавать какие-то очаги мысли и чувства, которые, как можно надеяться, будут способствовать возникновению необходимого социально активного меньшинства. ... Называть вещи их именами и стремиться к целостной системе взглядов , не оставляя недоговоренностей. ... Совмещать бескомпромиссный анализ в плане фактов и принципов с осторожной градуалистской стратегией в плане выводов и действий".
Всего-то навсего "создать очаг мысли и чувства". Так мало - но больше ничего быть не может. Люди тоталитаризма страшно бояться настоящего огня, им тепло только у нарисованного камина. Они кажутся себе бумажными солдатиками, а они-то не солдатики, а солдаты, и не бумажные, а вполне себе настоящие, в том-то и кошмар. Если бы их звали к оружию, они бы поняли (хотя не согласились бы), а их зовут к слову, к идее - этого они понять не могут, потому что тоталитаризм есть тотальное убийство смысла. Турчин писал:
"Наша общественная жизнь унизительна и абсурдна. Она отнимает смысл у всего, к чему прикасается, а прикасается она ко всему. Какой бы род деятельности вы ни избрали — науку ли, искусство, производство товаров или воспитание детей или любой другой — вы постоянно убеждаетесь, что в попытках сделать нечто значительное тоталитаризм снова и снова преграждает вам дорогу, и если вы в самом деле хотите что-то сделать, то вынуждены будете вылезть из скорлупы своей узкой профессии.
Мальчики и девочки! Не слушайте своих родителей, когда они поучают вас расхожей мудрости тоталитарного человека. Они хорошие люди, но искалечены годами страха и унижений. Они хотят вам добра, но учат, как лишать жизнь смысла. Жизнь интереснее, а вклад в нее каждого индивидуума - значительнее, чем они привыкли думать".
Это не означает, что "вылезти" обязательно для профессионального успеха. Увы, нет. Но "в самом деле", "сделать" - это же не только профессия, и горе человеку, который сократился до профессии.
Турчин подчёркивал ненасильственный характер борьбы с тоталитаризмом как единственно прочный:
"Существует ли нереволюционный путь демократизации? Я думаю, что существует. Путь реформ означает, с моей точки зрения, прежде всего четкое разграничение борьбы за власть и борьбы за идеи и отказ от борьбы за власть в пользу более успешной борьбы за идеи".
Ведь и стоит тоталитаризм не на запугивании. Иностранная интервенция что-то способна изменить лишь на самых ранних стадиях зарождения тоталитаризма, но тогда никто не станет вторгаться. В России обычно считают пример Германии - доказательством того, что насилие побеждает тоталитаризм. Но Германия не потому изжила нацизм, что её победили, а потому, что её дали свободу - и изжила там, где дали свободу, где приняли в "европейский дом" как равную. Сам германский тоталитаризм и возник потому, что победители во Второй Мировой войне не дали Германии свободы, унизили её. Их страх перед "немецким милитаризмом" и привёл к возрождению этого самого немецкого милитаризма.
Турчин описывал тоталитаризм как распад метасистемы - а метасистему он считал вершиной эволюции, когда развитие осуществляется не путём совершенствования отдельного вида или отдельной особи, а путём качественно нового соединения видов и особей. Новое качество - не материально, этого и боится тоталитаризм:
"Борьба идей уступает место борьбе против идей путем физического насилия. С точки зрения эволюционной теории тоталитаризм является извращением, дегенерацией, ибо более низкий уровень организации уродует и подавляет более высокий уровень. Тоталитарное общество теряет способность нормально развиваться и окостеневает. Это тупик, волчья яма на пути эволюции".
Турчин чётко описал суть стабильной фазы тоталитаризма, которая в России длится по сей день:
"На третьей, заключительной стадии тоталитаризма упор делается на поддержание тоталитарного сознания членов общества. Эта стадия предполагает, что трансформация сознания закончена, воля к свободе полностью подавлена. При этом возникает возможность дальнейшего сокращения масштабов физического насилия и частичное (только частичное!) открытие информационных каналов".
"Все всё знают. И признают, что они знают. В этом отличие тоталитаризма третьей стадии — стадии сознания — от тоталитаризма второй — информационной стадии. Акцент делается теперь на принятии неизбежного, на необходимости режима. Подобно тому, как при Сталине существовало негласное соглашение между властью и гражданами, что граждане как бы "ничего не знают", теперь существует такое же соглашение, что граждане как бы "ничего не могут сделать", хотя и знают почти все".
"Многие представители научной интеллигенции укрываются за гениально простой отговоркой: это не моё дело; мое дело — наука, всё остальное меня не касается, и я буду делать что угодно, лишь бы мне не мешали; так я принесу максимальную пользу обществу. Это философия коровы, которая умеет только давать молоко и готова давать его кому угодно".
