В ЗАЩИТУ МЕЛОЧНОСТИ
Честертон, защищая грехи верующих, заявил, что "сомнения чаще всего порождены мелочами". Костры инквизиции - мелочь, крещение мечом - деталька... Напротив, красота Венеры Милосской - мелочь... Вот если отойти подальше, взглянуть на христианство и на язычество в целом, то христианство - ого, а язычество - увы.
Да, обычно сомнения порождаются мелочами - и вера тоже. Бог в мелочах. Можно уверовать в Него, созерцая муравья, и нельзя - тужась вообразить космос. Нужно сомневаться в Боге, когда человек плачет, и невозможно сомневаться в Боге, когда взрывается звезда или хотя бы происходит землетрясение - и чем крупнее землетрясение, тем безобиднее оно для веры. Лиссабонское землетрясение возмутило лишь атеистов и тех, кто веровал условно, как нынче сто миллионов русских веруют - в порядке "национально-культурной идентификации".
Именно поэтому Бог развеивает сомнения - мягко говоря - Иова - указывая на природные явления, мягко говоря, не из тех, которые хотелось бы пережить во время отпуска. Чтобы заря, представьте себе, "охватила края земли и стряхнула с неё нечестивых".
Христианство, на которое смотрят издали - омерзительно. Я знаю, я так смотрел, будучи атеистом, и сейчас иногда - как историк. С высоты историчьего полёта. Точно так же омерзительны секс, любовь, брак, политика, писательство, бизнес, выпивка, спорт, - в общем, всё. А вот не надо парить! Хуже только, когда мы глядим на свою жизнь как Гулливер на лица великанов - когда мелочи мешают увидеть целое, поры на лице мешают увидеть гладкость кожи. Однако, с высоты птичьего полёта тоже не видно гладкости кожи, и вообще лица, да и человека - ежели с высоты не воробьиного полёта, а орлиного. А уж с высоты полёта двуглавого орла...
Это не означает, что между христианством и язычеством нет разницы. Есть, но она вторична по отношению к различиям между людьми и между состояниями одного и того же человека в разные мгновения жизни. Нелепо выбирать религию "по плодам", - поэтому апологеты, предлагающие Небесное Царство в качестве средства земного устроения, поступают прямо противоположно Христу. Счастье Евангелия не в том, что оно созидает целое, преодолевая мелочи, а в том, что оно освобождает от распятия между крупным и мелким (а ещё между мужским женским, правым и левом, верхним и нижним и т.п., стоит напомнить). Человек - не крупен и не мелок, потому что в нём образ Божий, бесконечность, не поддающаяся измерению, ничего не измеряющая, а всё объединяющая.
