|
ОТЧУЖДЁННОСТЬ
Наука замечательна способностью делать лимонад из лимона. Этим наука похожа
на аскезу. Например, есть омерзительное человеческое свойство: холодность, равнодушие
к ближнему. Аскетика - в лице Будды, а потом античных стоиков - делает из этого
свойства бесстрастие. Из апатии выходит апатейа, из гнусного равнодушия, которому
одинаково на всех плевать, выходит равное сострадание ко всем, кому тяжело. Так
поступает аскетика, а наука кладёт бесстрастие в основу научного метода. Например,
специалисты, которые изучают обитателей джунглей, используют технику так называемого
"включенного наблюдения": говорят на их языке, переживают с ними, с
ними голодают и с ними напиваются, но при этом остаются прежде всего наблюдателями,
не заходящими слишком далеко. Иначе они, возможно, станут хорошими членами племени,
но перестанут быть учёными.
В России большинство населения ведут себя именно как включенные наблюдатели,
«засланные казачки»: вроде бы и живут в стране, но при этом поразительно легкомысленно
относятся к происходящим в ней гадостям и несправедливостям, как будто завтра
они могут все бросить и вернуться в Париж, в институт этнологии. Терпят, когда
их бьют по почкам, более того – сами при случае норовят пнуть ближнего ногою.
Православный, который начинает решать, где кришнаиту прилично строить храм, –
у него ведь всё в голове перепуталось, ему кажется, что индуист на Ходынке теснит
его, тогда как это он, болезный, притесняет кришнаита.
Когда надо ударить другого – все включенные наблюдатели, все бросаются на слабого,
чтобы доказать – я свой, я не посторонний, меня бить не надо. Когда же надо помочь
другому, даже когда надо помочь себе – по-настоящему помочь, например, защитить
себя от фальсификаций на выборах - а не защитить мифическую Святую Русь от мифических
угроз – тогда вдруг всё население России оказывается не включенными наблюдателями,
а прямо наоборот: выключенными участниками. Им кидают крошечные пенсию, грошовые
зарплаты, травят российским здравоохранением, их унижают российскими выборами,
а они терпят – и отыгрывают свою злость на иноверцах, на лицах кавказской национальности
или, в конце концов – и чаще всего - на жене-сыне-дочери… Не наблюдать надо, а
участвовать. Включальник-то в жизнь – он ведь под рукой у каждого.
* * *
Отчуждение от другого есть мягкая разновидность ненависти. Вот публицист пишет:
"Очень даже нравится нашему народу всё это безобразие, хотя он (народ
то есть) ругается и плюётся на каждом шагу. Но взглянем, что народ делает. Кто-нибудь
реально протестует против коррупции или махинаций на выборах? Мощно выступает
против отмены льгот? Роста цен? Низких зарплат? Бесчеловечных пенсий? Ау, Русь?
Опять молчишь" (Драгунский Д. Идущие вместо. // Новое время. - №51. -
2004 г. - С. 5).
Типичная для советских интеллектуалов отчуждённость от народа, "позиционирование"
себя как эксперта - независимого или, скорее, правительственного, который не обязан
разделять ответственность за происходящее. Нормально интеллектуалу понимать, что
именно он и обязан говорить от имени народа, хотя бы потому, что он имеет доступ
к трибуне. Драгунский не прав и фактически: при тоталитарном режиме возможности
протеста резко ограничены. Сам журнал "Новое время" в целом - характерно
отчуждён от происходящего, он ведёт себя именно как "народ", воображаемый
Драгунским: плюётся, но не протестует.
Не случайно Драгунский отводит от крипто-коммунизма обвинение в тоталитаризме
- и именно в то время, когда уже и за рубежом этот режим признан полностью несвободным.
Отчуждённому человеку психологически выгодно считать, что происходящее не поддаётся
квалификации в политических терминах: "С тоталитаризмом, смею заверить,
он [режим - Я.К.] не имеет ничего общего. Коррупция, беззаконие, махинации на
выборах, ликвидация социальных гарантий, псевдолиберальная обдираловка в образовании
и здравоохранении, обогащение верхов и обнищание низов, всеобщее воровство и вранье,
- вот его наиболее существенные черты. ... А мы, либералы-идеалисты, все о своем:
конституция, демократия".
В этом перечне тоталитаризм спрятан под одним-единственным словом - "беззаконие",
а основной акцент сделан на явлениях второстепенных, производных. Опасно то, что
в данном случае не кто-то иной называет Драгунского либералов, а он сам выдаёт
себя за либерала, хотя ход его рассуждений - антилиберальный. Только Драгунский
отвергает либерализм не с позиций тоталитарных или консервативных, а с позиции
цинизма и отчуждения. Но это, возможно, ещё более парализует волю и фальсифицирует
реальность.
*
Отчуждённость иногда отражает неспособность человека жить будущим. Человек
упирается - отчуждается - если его просят потерпеть там, где терпеть ему не хочется,
а может быть, и не надо. Например, если человек ищет информацию в интернете, ему
предпочительнее, чтобы поиск не был слишком длинным, чтобы не нужно было больше
двух-трех раз переходить от одной страницы к другой. Нужен дополнительный стимул,
чтобы потратить на поиск больше усилий, но если человек просто гуляет по просторам
интернета, он будет предпочитать не слишком глубокие сайты, потому что такое углубление
отчуждает его от сути прогулки.
Если человек подчиняет свою жизнь идее, ему нужно, чтобы до этой идеи не было
слишком далеко. Коммунисту недостаточно веры в то, что через пятьсот лет будет
коммунизм. Мало помнить цепочку умозаключений, в конце которой - мир братства,
справедливости, равенства. Нужно, чтобы каждый день что-то совершалось "по-коммунистически":
субботник, раскулачивание, пение "Интернационала" хором. Христианину
трудно веровать, если он каждый день не ощущает Царства Божия "в силе".
Да Бог и просит, чтобы каждый день проживался по законам Царства. Бог Библии -
единственный, потому что лишь Он одновременно и вмещает всю вселенную, и вмещается
без каких-то дополнительных превращений в каждую минуту, в каждый сантиметрик
жизни самого крохотного существа.
Живущий будущим отчуждён от настоящего. Ложны идеи, которые принципиально
не дают здесь и сейчас стимулов к действию. Другое дело, что стимулы бывают фальшивыми
(коммунистические из их числа). Но человек умеет совмещать жизнь с постоянным
ощупыванием чувств, идей, воли, чтобы отличить подделку. Это приятно, это и полезно,
а особенно приятно, что есть хоть что-то одновременно полезное и приятное. Страж
отчуждения помогает не помереть от утопизма. К сожалению, не всем. Если этот страх
преодолеть, отчуждение разрастается и обнаруживается как ханжество, черствость,
фарисейство.
Отчуждение не есть результат нетерпения. Терпение готово перебирать сколь угодно
длинную цепочку. Но цепочка должна быть из того же металла, что и ключ, который
на ней висит. Ханжа уверяет, что обряды, церковная иерархия, инквизиция, - все
это звеньи цепи, которые помогут встретить Христа. Иногда это верно, но значительно
чаще беда в том, что сам ханжа и его ханжеские выдумки от Христа отчуждены и с
Ним ничего общего не имеют - содержательно. Формально у ханжества все в порядке,
но только цепочка не золотая, а лубяная - все вроде бы то же самое, но "благочестие
со властию сопряжено". И уже противно должно быть нормальному человеку включаться
в эту цепь насилия над другими и, главное, над самим собой.
*
К вопросу об отстраненности: будучи добродетелью в той мере, в какой
человек отстранен от своего личного интереса, она превращается в порок
отчужденности в той мере, в какой человек отстранен от интереса ближнего.
Теоретически любой христианин отстранен и отчужден от мира, в котором у
него уже нет интереса. Практически слишком легко скатиться в подмену: под
лозунгом отстраненности потакать подлостям, вместо Евангелия предлагать
глянцевую попсу.
|
