|
Зависть как грипп - постоянно видоизменяется. Есть зависть ресентимента:
когда несвободный человек завидует освобождающемуся, сознавая, что ничто и никто
не мешает ему тоже бороться за свободу. Ничто и никто, кроме, разумеется, собственного
греха. Когда в ноябре 2004 года русские журналисты с чёрной завистью глядели на
украинцев - клеветали на украинское освободительное движение, но завидовали ему
- это была зависть ресентимента, потому что исходила она от людей, в какой-то
неуловимый момент юности поставивших на цинизм, на материализм, на аморальность,
но поставивших не до конца. Поэтому они завидовали - в отличие от большинства
жителей и правителей России, которые попросту люто ненавидели в этот момент украинцев,
как из тюрьмы ненавидят свободный мир, причём эта ненависть объединяет начальника
тюрьмы с заключёнными.
*
Зависть - извращение благодарности, это отказ благодарить за чужое.
*
Зависть даже не грех, а корень греха. Ещё до того, как человек согрешил гордыней, сочтя себя бессмертным, равным Богу, человек согрешил завистью – позавидовал Божию бессмертию.
Зависть считает, что и Бог не творит более, и человек неспособен творить. Мир – раз и навсегда испечённый пирог, который можно только делить.
Справедливость есть деление конечного, превращение его в кусочки, настолько мелкие, что их уже нельзя поделить..
На самом деле, мир есть кадка с тестом, которое вечно подымается и подымается до бесконечности. Бог продолжает творить, способен творить и человек. В этом его равенство Богу. Бессмертие человека вторично по отношению к его творчеству. Бессмертие без творчества есть вечная мука, творчество без бессмертия есть мука временная.
Справедливость есть умножение бесконечного, превращение конечного в куски настолько большие, что ими нельзя не делиться.
Зависть есть жажда справедливости там, где не нужно жаждать, где можно и должно быть справедливым.
Поэтому «белая зависть» - вовсе не зависть, а просто одно из лиц эмпатии, сочувствия. Когда человек сочувствуют страданию, это сострадание. Когда человек сочувствует счастью, это «белая зависть».
Где царит несправедливость, не может быть белой зависти. Там может не быть и обычной зависти. Там должно быть возмущение несправедливостью и создание справедливости. Зависть есть несправедливый ответ на несправедливость, разрушение вместо созидания. Зависть побуждает украсть чужой грех, всякий может подарить другому свою праведность.
Зависть есть самоограничение, даже зависть к Богу. Быть богом – слишком мало для человека, который может быть человеком. Зависть хорошо видит чужое добро, но не видит своего. Она видит, что быть Богом – вершина, но не видит, что быть человеком – такая же вершина. Если бы Бог был человеком, Он бы завидовал человеку, и многие религии рисуют божеств, завидующих людям. Бог как Бог не завидует человеку не потому, что выше человека, а потому что любит человека. Любовь не завидует, хотя мало не завидовать, чтобы любить.
*
Заповедь о зависти («не пожелай» – это ведь о зависти) перечисляет материальные ценности, но ничего не говорит о духовных. Можно ли желать таланта ближнего? Очевидно, нельзя – в крайнем случае, можно желать таланта как у ближнего. Но если нельзя, но очень хочется, то можно. Тогда включается материалистическое мышление. Тогда начинает хотеться таланта не как у ближнего, а именно таланта ближнего.
Ближний счастлив (а быть счастливым это талант наслаждаться жизнью, какой бы она ни была, внешние обстоятельства тут ни при чём) – и вот «счастье» предстаёт в виде предмета, который можно украсть. Разозлю-ка я ближнего, сделаю ему бяку, он перестанет быть счастливым, и его счастье окажется бесхозным – я и подберу. Отравлю Моцарта, и его талант, не имея более дома, где обитать, переселится в ближайший подходящий – то есть, в меня.
Да, можно счастье другого сделать своим. Можно талант другого сделать своим. Нет проблем с духовными сокровищами. Просто пожелай – и они твои. Причём у тебя прибудет, а у него не убудет, скорее даже, наоборот. Потому что как трудно и противно быть богатым среди нищих, так трудно быть счастливым среди озлобленных, искренних среди лукавцев, работящим среди лодырей. Да, доброта, весёлость, счастье – не вирусы. Этим они и отличаются от греха, который лезет, навязывается, путешествует с человека на человека воздушно-капельными и подземно-струйными способами.
Заразиться счастьем и добротой нельзя, и это очень хорошо и правильно. Но погреться от них – можно, а, отогревшись, учудить что-нибудь доброе – можно, а потом не помешать себе быть счастливым вместе с другим – можно. Для этого даже не обязательно быть верующим – Адам и Ева в раю не были верующими, они были счастливыми талантливыми людьми. И вера лишь возвращает в рай, а не заменяет его, а когда возвратит – уже и не понадобится.
Бог не раздаёт таланты на бизнес, на искусство, на политику. Бог раздаёт талант быть талантливым. И если мы чувствуем себя бездарями, нужно просто поискать, куда мы зарыли этот талант. Искать когда методично, когда наугад, искать утром и искать днём, но – искать, поглядывая на других, потому что и другие были точно в таком же положении потерявших и закопавших, но – докопались, и мы должны не зарываться, а докапываться. |
