Оглавление книги
Ио 17, 5 И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою,
которую Я имел у Тебя прежде бытия мира.
№146 по согласованию. Фраза предыдущая - следующая.
Для современных христианских богословов это - яркое свидетельство того, что Иисус считал Себя Сыном Божьим в абсолютном смысле, то есть, Богом. Тут, выходит, граница между иудаизмом и христианством. Неправда! Граница проходит между глаголом и существительным. Если мы говорим "Иисус - Бог", тут нет глагола, действия. Формально, конечно, есть невидимый глагол "есть" (Иисус есть Бог), но не случайно же этот глагол так легко выпадает. Ну, есть Бог. Бог есть Бог. Очень мило. Приятно было познакомиться. Извините, я спешу - дела!
Бог - это слава. Не просто свет! Свет - это потеря объектом части себя, своих частиц. Свет - это простая прелюдия тьмы. Был взрыв, но рано или поздно всё взорвавшееся испарится. Бог есть Свет Незаходимый, Нескончаемый, потому что Бог не расстаётся ни с единой частицей Себя. Вот почему Его Свет называют "нетварным". Тем не менее, хотя ни единая частица Бога не прикасается к миру в целом и к человеку в частности, всё-таки откровение - факт. Это даже бредовее воскресения. Не о воскресении - Своём личном или о воскресении умерших людей - говорит здесь Спаситель. Он уходит из мира, перестаёт соприкасаться с людьми физически, но именно теперь начинается Его Божественная Слава. Она, конечно, прежде всего в Евхаристии. Бог не становится хлебом и вином, но они становятся Его жизнью. Слава Сына Божия - в Духе Святом. Он, не состоящий - в отличие от воздуха, ветра, дыхания - ни из каких частиц - просвещает, волнует, колеблет человеческую душу. Дух Божий даёт нам видеть - нет, не Бога, Который невидим, но видеть мир в свете Божием. Как присутствие рядом любимого человека "животворит жизнь", по слову Жуковского. Впрочем, у Жуковского не "присутствие", а чудный неологизм, не удержавшийся в языке - "сопутствие". Путь - наш, целиком наш. Бог - лишь сопутник. Это сопутствие превращает наш путь в Путь Божий. Эффект катализатора - вот что такое сияние Божие, слава Божия, Дух Божий.
Ио. 17, 5 «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира».
Главное препятствие для Откровения – не религиозные лидеры, а те, кто хотел бы в лидерах быть, да не смог. Властолюбие людей у власти – не сахар, но ведь и у тех, кто угнетён властью, тоже есть властолюбие – и проявляется оно в подозрительности и цинизме. Отсюда вера русских крестьян в то, что «баре» подменили царскую грамоту об освобождении – землю себя присвоили. Отсюда вера внуков этих крестьян в то, что церковные «баре» подменили Евангелие – небо себе присвоили, а им только горбатиться оставили. Длинно пишут, ничего не понять, единосущие, морковосущие… Нечего рассуждать, веровать надо!
Конечно, властолюбие в обоих своих состояниях – твёрдом у верхов, газообразном у низов – вовсе не составляет непременную часть жизни человеческой. Человечество живо теми, кто не противопоставляет понимание и любовь. Если любим, то понимаем, если понимаем, то и любим. Разумеется, речь идёт совсем не о том понимании, которого требует таблица сложения, потому что в любви складываются не цифры, а люди. «Познать любимого человека» - это не изнасиловать девушку, которую выдали за тебя насильно, это нечто совсем другое, и тут девушка познаёт ничуть не меньше, чем мужчина, а в общество, перекошенном хотя бы чуть-чуть патриархально, даже и больше. Женщина узнает, что любимый не так плох, как должен был бы быть в безумной ситуации. Познать любимого не означает уметь высказать понимание. Таких слов весь мир не может вместить – мир, каков он сейчас, до начала настоящего Света. Сейчас понимание – настоящее – это больше молчание, чем речь. Молчание, но не бездействие! А если речь идёт о понимании любимого Бога, то и не молчание.
Проповедь, проповедь, проповедь, несмотря на всё несовершенство языка, - проповедь, которая никогда не передаст полноты понимания и откровения, но которая должна звучать. Может показаться, что проповедь саморазрушительна. Может погибнуть проповедник – как погиб апостол Павел. Но даже это не так страшно, как возможность неверного понимания, вероятность искажения и употребления во зло, до костров инквизиции включительно. «Из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно», - вся история «христианского Средневековья» в этой фразе апостола Павла (Деян. 20, 30). Так, может, лучше молчать про любовь, как это и принято в патриархальном обществе, где о любви говорят лишь специально выделенные маргиналы? Нет, говорит апостол Павел, всё-таки надо говорить! И то же говорит Спаситель в предсмертной беседе – в предсмертной, но и в предвоскресной. Он – посылает учеников в мир, посылает, как Отец послал Его, а значит, посылает не на господство, а на страдание.
У Христа нет заклинаний, чтобы отогнать от христиан зло и смерть. У всякого любящего нет средств обезопасить любимого. Не то что смерть – даже болезнь, даже лёгкую печаль мы не отгоним от любимого. Что же может дать Любящий? Славу. Только славы просит Иисус для тех, кого любит. «Слава» - это ученики понимают, это одно из главных слов в библейском описании Бога. Слава – это свет, сияние, которые сопровождают явление Бога, хотя и они не есть Бог. Слава – это чудесные исцеления, указывающие на Бога как в ночи светящиеся дорожные знаки указывают на цель путешествия. Но не об этой славе говорит Иисус. Этой славы, этого света не было до творения света. Но и до творения была другая слава – слава и сияние любви, ибо Бог есть Любовь и до того, как Он создал любимое и отвечающее на любовь.
Эта слава, не зависящая от творения, уже здесь и сейчас доступна и верующим. Слава не победителей, а слава людей – образа и подобия Божия. Эта слава не от того, что смерть побеждена, это даже не слава воскресения, но нечто большее – слава любви, которая не оставляет нас и в смерти, и в слабости, и в тоске, лишь бы не оставляли Бога и именовали Его. Мы боимся и тоскуем, но даже это – внутри славы и сияния, и мы верой чувствуем, что движемся к смерти – но получаем воскресение, направляемся к могиле, а попадаем в вечность, боимся распада и распадаемся, но в Боге собираемся, восстанавливаемся и получаем то, чего не было до распада. В вере мы обретаем себя такими, какими никогда и не были и не мечтали быть, потому что не понимали, кто мы. А Бог, любящий нас – знает и понимает, и воскресение наше начинает Бог тут, в земной жизни, когда мы передаём другим людям не только хлеб и питьё, но слово о Боге и славу Божию.
По проповеди в воскресенье 24 мая 2015,
