Лк. 1, 62 И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его.

№8 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Захария был наказан немотой, но про глухоту ничего не говорилось, а тут к нему обращаются как к глухому. Не исключено, что Лука полагал, что если немой, то непременно и глухой. Очень неожиданное замечание у Рейлинг: "Из контекста повествования следует, что Захария слышал предыдущий разговор" (118). Видимо, имеется в виду, что Захария подтвердил, что имя ребёнку будет Иоанн. Но для этого он вовсе не обязательно должен был слышать происходящее - об имени сказал ангел. Что вызвало удивление людей, что хочет сказать Лука? Что имя дали необычное или что обычное имя дали, не сговариваясь? Разве не мог Захария сообщить жене - написав записку - что младенца следует назвать Иоанном? Или Лука исходит из убеждения, что женщина читать не может в принципе, так что Захария с ней говорил только о каких-то бытовых вещах, имя ребёнку она придумала сама, и в совпадении её придумки с волей Божией вся суть чуда? Цена всех этих вопросов не слишком велика, зато их возможность напоминает, что человеческая речь, какой мы её знаем, явление довольно своеобразное и не слишком вразумительное. Почему возможны и буквализм, и поэзия, почему можно слышать и не понимать, а можно понимать, не слыша. Чем однозначнее высказывание (например, военный приказ или, на другом конце шкалы, формула), тем ближе оно к животному обмену сигналами. Вера, любовь, надежда - это три измерения языка, которые придают общению объём, лишая его при этом однозначности и надёжности. (Надежда вообще противоположна надёжности - такой вот странный русский язык; бессмысленно надеяться на надёжного человека, надеяться на то, что ненадёжный человек не подведёт; надежда на Бога есть апофеоз такого состояния, потому что вообще-то Бог лишён всех признаков надёжности, равно как и признаков существования).

Разговаривать знаками - великолепное упражнение, весёлая игра, только очень утомительно. Разговаривать текстами - очень неутомительно, даже засасывает, на чём и построен весь интернет, вся литература, виртуальное общение. Жесты и тексты, однако, лишь берега глубокой и широкой реки человеческого общения. Берега не движутся, движется река, и Захария мучается от немоты, мучается и - чего и хотел Создатель - учится, чтобы потом сказать - не написать, а именно сказать, сосредоточив в словах всю свою душу - доброе слово о Боге. Сказать не формально, как он это делал, уныло стоя в Храме по долгу службы, а сказать по-наастоящему, от сердца.