Лк. 1, 72 сотворит милость с отцами нашими и помянет святой завет Свой,

№5 по согласованию Фразы предыдущая - следующая.

Лк. 1, 72 «сотворит милость с отцами нашими и помянет святой завет Свой,»

Фраза достаточно шизоидная, если в неё вдуматься, но никто в неё не вдумывается, особенно атеисты, которым стоило бы. Отцы ведь давно сгнили, – какую, к лешему, милость можно им сотворить?! Нету никаких отцов! А которые ещё живы, тоже окачурятся!! Вы называйте, называйте своих отцов отцами, давайте – вот будет вам девяносто, и тогда всплакнешь сироткой – мол, где мой папочка. А тут с небес папочка неумирающий и треснет тебя по затылку! Это называется «обращение от предсмертной тоски», артикул мортис №662.

Всех, всех называйте отцами, а кого язык не поворачивается – матерями, потому что каждый человек заслуживает этой милости. По биологии все ныне живущие на Земле люди происходят не от всех, кто жил на ней, к примеру, пять тысяч лет назад, а всего лишь от десятка тогдашних обитателей. Потомство остальных постепенно свелось к нулю. Уж в наши-то дни в нашей стране особенно наглядно, как это обнуление происходит. Рожаешь, рожаешь, а внуков и внучек мало, а дальше будет ещё меньше… И кто назовёт меня предком через сто лет?!

Древние евреи это превосходно знали, хотя размножались как ревностные римо-католики, и страшно боялись этого обнуления. Потому что чужой ребёнок тебя не помянет, только свой. Свой пращур ближе к телу! Я ж чужих предков не поминаю, разве что с отвращением.

Современный человек с удовольствием записывает в свои духовные предки множество людей – и писателей, и политиков, и музыкантов. Информационная эпоха! Не тот отец, кто сперматозоидом поделился, а тот, кто поделился духом – и важно не только умение открыться, но и чтобы было там, внутри, что открывать. А то есть тут отдельные граждане, у которых внутри как у иного грецкого ореха… Труха!

Так что завет во второй половине фразы помянут не случайно. Тут литературная симметрия, повтор (сотворит/помянет), тут и смысл повторяется. Потому что завет – который вообще-то точнее переводить «обязательство» – абсолютно одностороннее обязательство Бога перед людьми – заключается в том, что, мол, не волнуйтесь, отцы, будет у вас потомство, будут поминальщики, многочисленнее старлеток на калифорнийском пляже.

Ну что, кто хочет бессмертия в памяти потомков? Шаг вперёд – и пошли к потомкам. Кому нужно настоящее бессмертие – пошли к Богу, которого поёт Симеон, сам, скорее всего, не понимая всей глубины. Или Лука – имя другое, а понимание то же. Да и мы сегодня, когда веруем, переходит из мира прозы в мир поэзии, из мира уверенности в смерти в мир уверенности непонятно в чём. Ну, воскресение… Понятно, но недоступно. Сердцем не ощутить. Вся так называемая «пасхальная радость» – это эмоции, сплав холодного воздуха и жарких свечей, усталости и радости, приближения весны. Это и у индуистов бывает наверняка, и у мусульман в какие-то праздники. Это всё человеческое, включая слабые попытки молиться в разгар общего возбуждения.

Настоящее же воскресение… Оно перед тобой как младенец Иисус перед старцем Симеоном. Оно не похлопает тебя по плечу, не утешит, не облегчит тяжесть возраста, материальности, конечности. Даже ещё подбавит – ведь надо и его теперь держать… Бог даёт обязательство сделать нас бессмертными – а человек держит это обязательство в своих руках. И так это хорошо, что, пожалуй, уже и бессмертия не нужно – достаточно вот этой крохотной тяжести, которая не растёт и не умаляется, а просто покоится и делится своим покоем.