Богочеловеческая комедия. Эссе.
Лк. 10, 17 Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи!
и бесы повинуются нам о имени Твоем.
№97 по согласованию. Только у Луки.
Фразы предыдущая - следующая.
Кто даст противоядие змее?
Иисус не проповедует, что все болезни от бесов. Это вера – точнее, суеверие – которую исповедуют все окружающие, и спасение не в том, чтобы избавить людей от их суеверий. Господь дает апостолам силу исцелять, как дают невежественным и злым людям оружие убивать – только наоборот. Вы невежественны и злы, но вот вам оружие жизни, оружие здоровья! Используйте. «Пользуйте», - так в старину называли лечение. Бог вообще использует все, что можно, в людях, не меняя – слишком многое Ему нужно изменить в сути человека. Человечество словно биллиардный шар катится, и Бог не останавливает его Своей десницей: «Стой! Куда!! Слушай сюда!!!» Да и зачем? Человечество почти так же глухо, как биллиардный шар, даже, пожалуй, более глухое, потому что люди слушают лишь самих себя. Бог лишь чуть-чуть касается шара, так что тот слегка меняет направление.
Иисус проповедует, что радоваться надо тому, что имена наши написаны на небесах. Что есть «небеса», на которых можно что-то написать, и что Бог пишет имена праведников на этих небесах, - точно такое же суеверие, как вера в бесовщину. Господь и тут не спорит, берет язык людей и к нему приспосабливается. Но главным он делает не преисподнюю, в которой сатана, не небеса, исписанные праведниками, а ребенка. Нам Он предлагает радоваться о небесах, а Сам радуется и благодарит Бога за то, что мы – не мудрые, а глупые как дети.
Слово «глупые» не звучит, Иисус деликатен, но смысл-то ясен – дети тут как воплощение глуповатости. Они радуются не тому, чему радуются взрослые. Дети не радуются здоровью – они просто здоровы. Дети не радуются тому, что кого-то лечат – они играют во врачей. Дети не гордятся своими достижениями – они вообще не радуются власти. Дети радуются игрушкам, дети радуются приятным сюрпризам. Дети радуются, если видят в небе самолет, который выписывает их имя. Вот это да! Оказывается, папа и такое может организовать! А уж как дети радуются, когда у них получается читать!
Сейчас в Москве неплохо зарабатывают на изготовлении надписей на асфальте – и рекламных объявлений, и всяких «Валя, я тебя люблю». Увы, москвичи ходят подобно Каину, уткнувшись глазами в землю. Мы редко смотрим прямо и почти никогда не смотрим вверх. Сутулые люди, вглядывающиеся в преисподнюю. Неважно, что там написано под ногами – важно поднять голову к небу. Там, возможно, то же самое, но читать мы будем совсем иначе.
Ходить, глядя на небо? По-русски это называется «ворон считать». Под ноги надо глядеть, там всякие гады ползают. Иисус не спорит – ползают и даже кусаются. Он обещает, однако, противоядие. В Москве гадюки не кусаются, и под ноги мы смотрим потому, что боимся людей, а не гадюк. От встреч с людьми мы в шоке, ужасе, унынии. Люди отравляют нас ядом ненависти и лжи. Результат тот же, что от укуса змеи – начинается онемение организма. Яд убивает нервные окончания, ненависть убивает нервные начала – человек выключает те части мозга, которые обрабатывают поступающую информацию и, собственно, создают картину реальности. Мы в панике выключаем один сектор восприятия, другой, и оказываемся словно в доте, наблюдая за окружающими сквозь узкую полоску и оптический прицел.
Онемение, потеря контакта с реальностью и даже интереса к контакту, - это просачивание смерти в нас. Мертвец не чувствует ничего вообще, не реагирует ни на что. Мы холодеем постепенно. Поссорились с одним человеком - охладели к нему, перестали обращать на него внимание. Слишком опасно. Потом с другим та же история. И в итоге народу вокруг много, а мы как отравленные, как умирающие лежим и не видим никого. Мы боимся видеть. Нас слишком часто обманывали. Кому ближние, а кому змеи и скорпионы.
Но ведь дело не в окружающих. Мы словно человек, который живет в трехкомнатной квартире, и вот одну комнату загадил, не убирая, и он ее запирает – будет жить в двух оставшихся. Из квартиры он просто боится выходить – ведь там другие все загадили.
Христианство и есть бесстрашие перед грязью и заразой. Они опасны, смертельно опасны, но сама смерть – не опасна. Грязь, которую громоздят люди, не достигает до небес, и ничто не запачкает то, что мы там читаем в Духе: «Придите ко мне, все трудящиеся и обремененные». Все боящиеся, все подозрительные, все озлобленные – тоже туда же. Бог прощает нам озлобленность – и мы прощаем другим все. Реальные и мнимые обиды – прощаем. Тем более, что они не опасны, они не могут нам повредить, а вредит лишь непрощение. Непрощение мешает нам увидеть себя – а сами-то ведь мы тоже, мягко говоря, опасны для здоровья. Каждая гадюка считает себя мудрой и доброй медицинской змеей. А сколько христиан обвивают Чашу с Христом добавляя своего яду в Евангелие – ну как же, Господь слишком добрый, надо Его защитить. Как бы нам до смерти успеть покаяться не только в том, что мы не прощаем кусающих нас, но что мы и сами того-с… кусаем-с… Думаем, конечно, что целуем, но у окружающих почему-то лица какие-то перекошенные и разбегаются.
От собственного и чужого яда немеет душа, и надо поднять лицо к небу и увидеть там заповеди Божии, увидеть там крест, увидеть там свет Духа, и тогда восстанавливается чувствительность души и сердца, тогда мы перестаем шипеть и начинаем молиться, и радуемся не тому, что нам повинуются, а тому, что мы живем в безопасном, светлом и вечном мире небесного Отца и Бога.
По проповеди 1899, 2012 г.
