Лк. 19, 2. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый,

№125 по согласованию. Фраза предыдущая - следующая. Иллюстрации. Чтение 1 дня подвижного цикла.

Комм. Шмемана;

Р. Раджа (1997) отмечал, что история Закхея есть история человека, который ищет Бога, в то время как Бог ищет его самого. Поиск Бога дает Богу возможность искать нас. Впрочем, вот пример нерешаемой задачи: кто первый? Бог первый - потому что пришел туда, где Его мог видеть Закхей, потому что вложил в Закхея совесть. Но все-таки на дерево Закхей залез по своей воле. R.Raja, 40-241.

Самое удивительное, конечно, что Закхей мог отдать больше, чем украл. Большинство воров этим похвастаться не могут. Даже если они не спустят все на удовольствия, все равно что-то разойдется на жизнь. Закхей не только обманывал, он еще вытянутые обманом деньги пускал в оборот, или еще что-то делал. Это оправдывает трудоголиков: в критический момент они хотя бы смогут воздать тем, кого обидел (а трудоголик не может не обижать). Но еще больше это оправдывает творчество, без всякого труда, по благодати и смирению человек вдруг создает нечто, что с избытком покрывает все его долги Богу и человеку. Правда стрекозы и Венички Ерофеева.

Другое дело, что большинство людей, воображающих себя стрекозами, микельанджелами и веничками - просто сбившиеся с пути муравьи. Для того и надо время от времени залезать на дерево, чтобы проверить - способен лететь или только падать. Закхей попробовал - увидел, что он муравей, подобный другим муравьям - и раскаялся, что строил из себя херувима, и пригласил в гости стрекозу, которой, безусловно, с точки зрения мира сего являлся Христос - принципиально бездомный, безработный, беззаботный.

ДРЕВО ГОРДЫНИ И ДЕРЕВО СМИРЕНИЯ

(По проповеди 25 января 2015 г. в воскресенье о Закхее)

Когда Иисус вошёл в дом Закхея, это был поступок даже не двусмысленный – однозначно предательский. Так это и расценили все люди. Века идут, а предательство повторяется – во имя благой цели тот, кто хочет освободить рабов, идёт к рабовладельцам. Идёт, чтобы договориться, но чтобы договориться, надо соблюдать правила приличия – значит, для начала пожать руку, поздороваться – то есть, пожелать того, чего уж этим людям не нужно желать и можно не желать, они себе здоровье обеспечили деньгами неправедными, а не пожеланиями друзей. Пожать руку, потом выпить, потом закусить, и глядишь – ты уже не освободитель рабов, а старший помощник младшего надзирателя за рабами.

Иисус – не предатель лишь потому, что зашёл к подлецу по пути на Голгофу. Толпа это не почувствовала – ей казалось, что Иисус идёт на царский трон. Обида и злость застят глаза. А вот Закхей, судя по его покаянию, почувствовал, потому и покаялся. Если бы он увидел в Иисусе лишь прославленного проповедника, который «не погнушался», «снизошёл» - не пошёл бы дальше пира горой. Но Закхей – умный до проницательности человек (что и объясняет его богатство, между прочим, как и раздачу этого богатства), и он почувствовал нечто большее, и не ошибся.

Закхею было хорошо – он задолжал людям деньги. Но Евангелие не рисует его скупым рыцарем человеконенавистничества.  Чтобы увидеть этот типаж, надо смотреть не в книгу, а в зеркало. Мы должны людям любовь. Дело не в том, что мы зависимы от других, а в том, что независимы – и всё-таки любимы. Любимы даже родителями – помимо собственно «родительской любви», они нас любят просто так, это в старости становится заметно, когда любовь попечения уходит, а обычная остаётся. Немного этой любви – прохожий дорогу показал и глянул нам в глаза при этом, коллега подбодрил, знакомый утешил. Каждый минуту потратил и чуть-чуть сердца, но с миру по нитке – и вот мы уже не мёрзнем. Мы же по себе знаем, что когда объясняем другому, незнакомому человеку дорогу, то мы его и любовью нашей одаряем. Мы щедрые, пусть неумелые. Мы ко всем людям со всей душой, и это не самообман, - самообман, когда мы не замечаем такого же порыва в других к нам. Свою любовь разглядываем в увеличительное стекло, чужую – сквозь чёрные очки.

Павел в послании к Тимофею, которое за богослужением предваряет чтение о Закхее, говорит, что Бог «есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных». Что же это такое – зачем спасать верующих? Если вера не спасает, так чего веровать? В том-то и дело, что верующие не меньше, а больше всех нуждаются в Боге. Мы не лучше, а хуже. Мы – как Закхей –  не ограбленные, а ограбившие. Мы должники, причём, если у Закхея были средства возместить зло, то у нас – нет. Как можно отдать любовь, которую задолжали, когда уже умерли наши кредиторы? Куда спустимся, куда подымемся? А если кто и рядом, то сил наших нет, а попробуем – пошлют куда подальше, потому что знают, что мы неискренни, натужны.

Тут и начинается покаяние. Сказать Богу правду, которую Он знает, но которую мы не хотим знать: что другие лучше меня, даже если неверующие. А им и не нужна вера – во всяком случае для того, для чего вера нужна мне, чтобы быть хорошим. Им вера нужна для знания, а мне – для жизни, а у них с жизнью и так всё в порядке. Я – последний в очереди к Богу и кричу Ему поскорее всех принять, чтобы и я успел до закрытия. До моего закрытия.

Слезть с дерева гордыни, куда залезли, чтобы видели нас, и залезть на дерево смирения, чтобы видеть людей и Бога среди них.