Мф 5, 24 оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

№50 по согласованию. Фраза предыдущая - следующая

Эта заповедь кажется проще заповеди "гляди с вожделением", но вообще-то она такая же фантастическая и невыполнимая. В конце концов, не глядеть с вожделением зависит только от меня, а не от женщины. Помириться же с братом зависит ещё и от брата. То, что приготовлено в жертву, может, пока будут идти мирные переговоры, сдохнуть, скиснуть, протухнуть. Спросите у Авеля, сколько нужно времени, чтобы помириться с братом. Каждый день в тысячах церквей миллионы людей приносят жертву Христову, находясь в ссоре, а то и в войне с собратьями. Конечно, у них есть уловка - назвать брата, с которым в ссоре, врагом, и всё будет прекрасно. Врага нужно любить, мириться же с ним не обязательно. Если же серьёзно, то всё можно - и не глядеть на женщину с вожделением, и мириться до заката солнца или пока свежа петрушка, принесённая к жертвеннику. Только надо учиться миру, как учатся завязывать шнурки. Развязывать - не учатся, это дело нехитрое. Ссориться - не надо учиться. Примирению - надо.

В жизни последователей Иисуса повторяется та же драма, что и в жизни современников Иисуса. Милые, умные, добрые христиане шарахаются от других христиан (и не только) как от чумы, чтобы не навлечь на себя гнев начальства. "Лояльность" организации играет с людьми дурную шутку: мы оказываемся в ловушке сектантского существования, при котором целые сферы бытия выпадают из поля зрения, насильственно вычёркиваются. Нельзя думать о начальстве, нельзя думать о финансовой отчётности, нельзя думать о политике... Кто принимает такие условия игры (труда, карьеры), надеются, что если им оставляют возможность проповедовать Христа, организовывать православные пионерлагеря, конференции, кинофестивали, тихонечко дружить с дозволенными инославными, то всё у них и будет в порядке. Нет! Человек единое существо, и если у него омертвела одна часть мозга, то весь человек болеет и деформируется. Если я не могу по внешним для себя причинам поговорить хотя бы с одним человеком, то я уже калека, и Христос от меня отдаляется. Это как с супружеской любовью: она становится жертвой не привыкания к любимому человеку и не измены ему, она исчезает по мере того, как человек согрешает против совершенно посторонних людей. Поссорился с коллегой, не помог другу, отвернулся от несправедливости, свидетелем которой стал, - и вот это аукается в семье, в святая святых. По той же самой причине Господь не советует, мягко говоря, подходить к престолу Божию, не примирившись с братом - хотя какая, казалось бы, связь? И если российский православный священник с лёгким сердцем предстоит престолу Божию, хотя знает, что его начальство отлучило отца Глеба Якунина (я уж не говорю про тех, кто плевал в него), то очень жалко такого священника. Он, конечно, тоже спасётся, вопреки всему этому православному изобилию за чужой счёт, но... "как бы из огня" (1 Кор. 3, 15).