Мф 25, 43. был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня

№138 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Очень многие люди в ответ на такие обличения могут возразить: "Но мы жертвовали деньги! Мы отправляли посылки! Мы создали государство, в котором и заключённые очень неплохо живут и никого в гости не ждут, в котором странники не должны ни к кому проситься, а без труда получают дешёвый, а то и бесплатный приют, а уж одежду просто впихивают - бери, не хочу".

Правда, люди, которые действительно имеют основания так говорить, вряд ли такое скажут. Скорее всего, к ним у Спасителя претензий не будет. Кто заботится о том, чтобы нуждающиеся получали то, что им нужно, без личных просьб, в которых всегда есть привкус рабства, - такие благородные люди знают, что есть ещё самая главная нужда: нужда в личном контакте. В слове не утешения, льющегося сверху вниз, а в слове равном, горизонтальном, обращённом к тебе как к равному: такому же великому, богоподобному, как и все люди.

Рост добра идёт в направлении от добра мелкого, но абстрактного, безличного, осуществляемого по принципу "ты голодный - я тебя кормлю" - к добру крупному, но всё же безликому, по принципу "кто голоден, всех кормим" - и к добру мелкому, но личностному: "Ты есть - я обращаюсь к тебе". Ибо существование любого человека есть странничество, нагота, болезнь, и чем благополучнее человек внешне, тем более приближается он к этой своей сути. Не нужно строить идеального государства, чтобы достичь идеала, как не нужно строить телескопа, когда нужен микроскоп. Особенно в России, где коллективизм крестьянской архаики превратился в раковую опухоль коллективизма, в котором правят бал бесы эгоизма, безответственности, беспощадности, лжи, гигантизма, который спасает целые народы, а конкретного человека стирает в порошок. Тут пуля считается воздушным поцелуем, матерщина - лаской, а подзатыльник поцелуем телесным. Именно тут и особенно нужно радоваться, когда кто-то приходит на помощь сам, делает что-то лично, пусть это совсем-совсем маленькое, но - с уважением к другому, с приязнью к другому, с потребностью в другом.

Русский человек склонен пренебрежительно, как к чему-то ничтожному, относиться к тому, что сделано одним человеком, двумя или тремя. "Кружковщина", "мелочёвка". Кажется, что надёжно и солидно то, что сделано под эгидой чего-то сверхчеловеческого - государства, Церкви. Неправда, всё прямо наоборот. Да и не относиться Церковь к сверхчеловеческому - в отличие от религиозной организации, которая выдаёт себя за единственное лицо Церкви. Сверхчеловеческое всегда - античеловечное. А вот именно то, что стоит на контакте двух или трёх, есть великое перед Богом и, что не менее важно, перед людьми. (Ср. Мф. 18, 20 о двух или трёх).