Яков Кротов

Дневник литератора

К оглавлению "Дневника литератора"

К оглавлению дневника за 2000 год

Пребывание мощей святого Пантелеимона в Москве двухтысячного года разительно отличалось от истории четырехлетней давности. 

Тогда в подворье Афонского монастыря на Таганке, куда положили мощи, стояла очередь изрядная, но все-таки рассасывавшаяся на ночь. В этот раз людей было больше в сотни раз, речь шла о десятках тысяч людей. 

Тогда это были "угадываемые" люди, на которых тогдашний средний класс взирал со снисхождением, проезжая мимо на собственном авто. В этот раз в очереди стояли люди, чьи машины были припаркованы по соседству. 

Тогда газетные репортажи о поклонении мощам были иронически-отстраненными и обнаруживали полное незнание церковных традиций. В этот раз журналисты показали, что они регулярно слушают церковные проповеди. К примеру, газеты писали, что мощи хранятся афонскими монахами уже 16 веков. Это маловероятно, поскольку само афонское монашество на полтысячелетия моложе.

Поразительно, что ни одна газета не позволила себе не то что скепсиса, но хотя бы попытки объективности. Либо промолчали совсем (таких было немного), либо воспели мощи как "величайшую христианскую святыню". Либо трусость, либо суперханжество. 

Для христианина величайшие христианские святыни — совсем другие, к ним ведет не очередь. Для ханжи не проблема, что на обладание мощами святого Пантелеимона претендуют и другие церкви (в частности, итальянской Лукки). Ханжа просто объявляет все мощи, кроме "своих" — фальшивыми. Суперханжа готов признать подлинными все, что ему предлагают для поклонения, даже если будет одна голова святого в детстве и другая — в старости. Один будет рассказывать, другой будет послушно кивать, слушая, как святого Пантелеимона шесть раз пытались обезглавить, но не получалось, пока мученик сам не согласился быть обезглавленным — и тогда вместо крови заструилось молоко.

Среди мощей встречаются и подлинные, хотя в Средние века изготовили столько фальшивок, что распознать среди них жемчужину нелегко, а, главное, ни к чему. Чудеса, слава Богу, совершаются и от фальшивок. Может быть, самое удивительное, что ни нет одного внятного рассказа о чуде от мощей в их нынешний приезд. Полтора тысячелетия чудеса совершались: на Западе Пантелеимон почитался как спаситель чахоточных, на Востоке завораживал сам образ целителя-бессеребренника.

Чудеса, скорее всего, совершаются, но не о всяком чуде можно рассказать — и не о всякой болезни. В очереди к мощам стояли не те, кто истратил состояние на врачей и отчаялся. Обычные люди стояли, в том числе с автомобилями, с дачами, с крепким здоровьем, с зарплатой в шесть тысяч рублей и даже, будем надеяться, еще столько же льготами и столько же в конверте. 

Стояли граждане, наконец-то получившие скромного, трезвого, простого руководителя. Стояли граждане православной державы, которая уже год из последних сил дает отпор восточному экстремизму, с одной стороны, и западному анархо-индивидуализму, с другой. А все ж таки стояли, чтобы, пригнувшись, пройти под позолоченным ларцом, потому что, когда все так хорошо, почему-то бывает как-то особенно плохо и тошно. Именно тогда, когда мы убеждаем себя, что все идет так, как только может идти, появляется страстное желание что-то изменить. Тогда появляется жажда главного чуда: чтобы жизнь стала настоящей.

Люди, пришедшие в церковь, согнувшиеся, чтобы пройти под позолоченным ларцом с мощами святого Пантелеимона, не ошибились адресом: настоящее живет в церкви, и нужно иногда согнуться, чтобы распрямиться.  Дело за малым — не отступать. Тогда, в конце концов, человек узнает, что единственное, что мы твердо знаем об этом святом, — это его имя. В переводе оно означает "ко всем милостивый". А до крещения его звали "Панталеон" — "ко всем лев".  Думать, что можно быть сильным и суровым, и в то же время добрым ко всем — это и есть жизнь в мире фантазий.  "Казнить так казнить, миловать так миловать"? Нет, не казнить, а миловать и даже давать казнить себя. Тут ханжество не выдерживает и взрыкивает, поигрывая военной мощью. Тут начинается христианство святого Пантелеймона.