Яков Кротов

ОБРАТНАЯ СТОРОНА ОКНА

Оп.: "Итоги", 12 декабря 2000 г.

Сколько "Windows" ни переустанавливай, а Гейтса ругать глупо. Во-первых, это конформизм — все ругают, так что звучит это "Билл Гейтс маст дай" (то есть, для не знающих компьютерного жаргона, Bill Gates dolzhen umeret’) совершенно как "Распни Его, распни Его". Крусифай Билла Гейтса, крусифай хим... Во-вторых, нервирует не Гейтс, а название его программы — "Окна". Сама-то программа в точности повторяет макинтошевскую, так что раздражает не суть, а имя — окно.

Окно загадочнее дверей или ворот, а уж те во все века почитались и освящались как место перехода из одного состояния в другое. Окно древнее двери, хотя кажется наоборот: в пещере или в землянке дверь есть, а окна нет. Но в том-то и дело, что и пещера, и землянка существуют под небом, которое есть одно большое окно. Библия утверждает, что потоп начался, ибо "окна небесные отворились" (Быт. 7, 11) и закончился, натурально, когда "Ной открыл сделанное им окно ковчега" (Быт. 8,6) и выпустил голубя. Из небесных виндоуз льется вниз вода, и ее чересчур много, из рукотворных виндоуз вылетает птичка и взлетает на Арарат. Отсюда еврейская поговорка, аналогичная русской "когда рак на горе свистнет": "Если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?" (4 Цар 7, 19).

Если дверь, согласно анекдоту, есть простое устройство для прохождения сквозь стену, то об окне этого не скажешь. Окно даже можно определить как дверь, через которую ходить преступно ("французское окно", являющееся одновременно и дверью в сад, не случайно ассоциируется со страной фривольного обращения с нормой), но преступление это может быть свято. Если, извините за неуместный оборот, ограничиться той же Библией, то Святая Земля была завоевана в том числе благодаря тому, что иерихонская блудница Раав через собственное окно помогла израильским шпионам спастись вместе с накопленной информацией. "Спустила Мелхола Давида из окна, и он пошел, и убежал и спасся" (1 Цар. 9, 12). Справедливо и обратное: если природу гонят в дверь, она возвращается в окно.

Вольно или невольно, Гейс намекнул прежде всего на небесные окна, когда сделал для виндов заставку с голубизной и облаками. Но у окна есть тайна: не совсем ясно, для кого оно. С дверью ясно: оно для человека, который проходит через дверь. Но через окно проходит свет, и было бы как минимум нескромно утверждать, что свет делает это ради человека. Свету совершенно все равно, есть перед ним окно или нет, это человек прорубает окно, чтобы залучить свет в гости.

Окно не мышеловка для света, окно — ловушка для человека, человека тянет к окну, чтобы посмотреть наружу. Там — мир, просторнее и примечательнее самой раздворцовой залы. По сравнению с этим миром, человеческое жилище — ловушка, в которую попался бедный человек, слишком слабый, чтобы долго жить под открытым небом.

Человек по мере сил борется с окном. С развитием цивилизации ставни отошли в прошлое, но и сегодня в России больше людей сидят за решеткой в обычных, в том числе очень неплохих квартирах, нежели в тюрьмах. Насчет воров — это все отговорки, боятся не вора, а мира. Окна боятся, потому что в окно может заглянуть Творец, и не случайно в отчаянии именно перед окном молилась Сарра, дочь Рагуилова: "Благословен Ты, Господи, Боже мой, и благословенно имя Твое святое и славное во веки: да благословляют Тебя все творения Твои вовек!" (Тов 3, 11). Молитва появляется, когда в нашей жизни появляется окно, через которое видно невидимое. Соответственно, компьютерная программа с названием "Окна" вызывает ощущение неловкости, которое тем больше, чем менее человек понимает его причину. Я гляжу в компьютер или компьютер глядит на меня? Кто из нас главный? Кто на кого глядит? Где настоящий мир — по эту сторону или, как в ситуации с обычным окном, по ту? Все эти окна, разворачивающиеся с легкостью необычайной — уж не начало ли это предсказанного пророком Исайей: "Окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся" (Ис. 24, 18). Кстати, чаще всего в Библии слово "окно" встречается тоже у пророка, у Иезекииля в описании рая, и какие окна — тридцать метров на пятнадцать. И где, в конце концов, единственное лекарство от этого беспокойства — экранная заставка в виде штор?

К дневнику литератора