Неопубликовано. К оглавлению работ 1970-х годов.
 
 

Неопубликовано

Беседа 1

Несмотря на уверенность многих из тех, кто создавал современное государство в России, христианство не исчезло, не захирело, не стало религией древних старушек. Тем не менее, в связи с тем, что христиане фактически не имеют печатного органа (Журнал Московской Патриархии) выходит мизерным тиражом, подписка на него не принимается), человеку, который не сталкивается с христианами лично, может вообще показаться. Что оно уже не существует.

Для того чтобы в разговоре собеседник-атеист мог правильно оценивать суждения сидящего напротив христианина, мы предлагаем здесь краткий, рассчитанный на безбожника, очерк того, как современные христиане оценивают положение дел внутри Церкви, в неверующей среде, как они относятся к советскому государству.

Прежде всего, не отменен тот факт, что среди собственно христиан именно сейчас увеличился приток городской молодежи и интеллигенции, стало заметно больше и женщин среднего возраста. Повысилась (как по сравнению с дореволюционным, временем, так и по сравнению с недавним советским) сознательность, убежденность в своих взглядах, ориентация в основных догматах и вопросах вероучения. Шире стал круг рукописной христианской литературы — переводной и отечественной, по количеству названий он намного опережает советскую атеистическую и даже марксистскую прессу, но, бесспорно, слишком еще малое количество и не удовлетворяет существующей потребности. Резко повысился интерес к антикварной церковной литературе, иконописи, причем интерес не абстрактно-эстетический, а именно религиозный.

Итак, существует определенное движение, в сфере христианской жизни, которое и многие считают возрождением. Число активных христиан в СССР, т.е. людей, не только верующих в Бога, но и исполняющих христианские обряды, насчитывают несколько миллионов. В связи с этим встает вопрос: подавляется ли как-либо это движение, преследуется ли оно, и если да, то в какой степени?

В результате ряда постоянных, а также и экстренных мер (двадцатые годы, 37 год, конец 50-х — начало 60-х гг.) сейчас резко сократилось количество действующих храмов. Очевидно, что имеющиеся не удовлетворяют существующей потребности, но, тем не менее, власти не только не удовлетворяют официальным просьбам верующих, хотя они и обязаны это сделать. Но под разными предлогами (реставрация, неудобное расположение) закрывают и сносят еще действующие, Из многочисленных действовавших до революции церковных учебных заведений остались лишь две семинарии; все остальные семинарии, академии, церковно-приходские школы были закрыты под предлогом ведения им антисоветской пропаганды (подобное постановление было принято в годы культа личности и с тех пор не пересматривалось). Христианские журналы, молитвенники, священные книги, издаются очень маленькими тиражами в среднем раз в десять лет, и цены на них в десять раз выше обычных государственных. Об издании любой современной богословской отечественной литературы нет и речи, хотя такая литература существует. Все еще нередки случаи преследования отельных верующих на их работе и, особенно, в учебных заведениях.

Мы могли бы продолжить этот перечень, но считаем, что и без этого атеист должен присмотреться к существующему порядку вещей и подумать, не искажаются ил в официальных сообщениях «терпеливое» отношение государства к Церкви, не противоречит ли его политика той, которая провозглашена в Конституции и многочисленных декламациях на «заграницу».

Тем не менее, христиане, в частности православные, еще относительно довольны своим положением, так как другие течения и вероисповедания (например, униатство или буддизм) преследуются еще жестче.

Как оценивают христиане положение в собственно неверующих слоях населения? Эта оценка во многом схожа с теми, которая дается в различных официальных исследованиях. Большинство населения «не веруют» так же по старинке, по ненужности, по давлению сверху, как раньше «верило». Атеистов-марксистов, убежденных, готовых защищать свои взгляды, насчитывается очень мало, но им предоставлены все средства массовой пропаганды, Тем не менее, низкий интеллектуальный и культурный уровень такой пропаганды налицо, — главное же, имеют место извращения фактов, их фальсификация, без права защиты для противника. Кроме того, существуют и определенные группы населения. Как среди молодежи, так и среди взрослых, и в гуманитарной, и в технической, и в рабочей средах, которые в своих духовных поисках неоднократно сталкиваются с христианством и проявляют к нему большой интерес, если получают о нем правдивую, объективную информацию (хотя бы из научной советской литературы). Наша работа обращена именно к таким людям; мы будем очень рады, если она попадет и к тем, кто до сих пор мало или совсем не сталкивался с христианством.

Если говорить об официальном отношении Церкви к советской власти, то оно сейчас, безусловно, лояльно и доброжелательно, но искренность подобной лояльности оценивать трудно, так как высшая церковная иерархия непрерывно чувствует контроль государственных органов. На деле же это отношение определяется личным отношением верующих, как священников, так и мирян. Здесь, несмотря на ряд принципиальных расхождений с политикой советской власти (т.к. марксистская философия, например, тоже возведена в ранг официальной политики), верующие, как правило, работают, как и все другие советские люди, одобряют социальные и экономические преобразования советской власти, а по своему отношению к ее частным просчетам и политическим ошибкам, подразделяются на те же группировки, что и остальные советские люди; принадлежность к церкви здесь не являются определяющим фактором. При этом, как мы уже указали, верующие не перестают разграничивать социальную и идеологическую стороны советской власти.
 

Беседа II

Государство верующим 

Отношение Советского государства к верующим прослеживается вполне ясно по принятым в различное время законам. Первый и основной закон, который в принципе признается действующим и поныне, это Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах. Суть его была выражена в третьем параграфе: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой». Но уже с 1929 году съезд советов принял поправку к декрету, которая в 1937 году вошла в Сталинскую конституцию: «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Двусмысленность этой формулировки уже отмечалась И. Шафаревичем в книге, посвященной юридическому разбору законодательства о кулаках: в законе не запрещена отрыто религиозная пропаганда, хотя всегда во всех его толкованиях это признается само собой разумеющемся. В Проекте Брежневской Конституции этот пункт оставлен без фактических изменений; заметим, что в ходе «народного» обсуждения было внесено и предложение добавить в статье 52: «пропаганда любых религий запрещается» («Огонек», № 31, 1977, стр. 11, письмо Е. и Н. Саранцевых).

Чтобы понять смысл статьи Конституции, мы должны обратиться к ее наиболее авторитетным толкованиям, — это, без сомнения, сочинения тех, кто ее составил. Автором же поправки, принятой на XIV Всероссийском Съезде Советов был П. А. Красиков, тогда Прокурор Верховного Суда, член комиссии по разработке конституции 1936 г.

Если в конце 20-х годов запрещение религиозной пропаганды почти всегда обосновывалось правительственными агитаторами из контрреволюционности духовенства, то, у П. А. Красикова мы находим и более прочное (ведь пропагандой религии занимается не только духовенство; да и о контрреволюционности верующих теперь уже речи не ведут) доказательство, принципиальное и непререкаемое. «Может ли Советская власть объявить свободу невежества не только для каждого гражданина, для себя, но и свободу для этого гражданина заниматься извращением взглядов остальных своих сограждан (имеется в виду, должно быть, совращение граждан в свою веру)... причем эту свою миссию организовывать коллективно с помощью всех способов пропаганды, какую дает современная техника?» (Архив МИРА, ф. 4, от. 1, ед. хр. 82 /роспись/ Цит. по Л. А. Андриенко /Ворожцова/ «Атеист ленинской школы», стр. 93). Современный исследователь облегчает понимание мысли Красикова, заявляя: «В нашей стране свобода совести не означает свободы внедрения антинаучных, религиозных взглядов...», «Советское правительство не может законодательно закреплять свободу пропаганды устаревших, темных и вредных заблуждений старого общества, свободную агитацию и пропаганду в пользу мрака и невежества». (Там же, стр. 92-93).

Для того чтобы охарактеризовать теперь суть закона, вовсе не надо вступать в бесконечный, как показала практика, спор с атеистами, выясняя, на чьей стороне истина. Защитить право на пропаганду религии вне зависимости от ее ценностей, не боясь обвинений в буржуазности, моно, сославшись на мнение В. И. Ульянова (Ленина), совершенно недвусмысленно выраженное в статье «Партийная организация и партийная литература»: «Каждый волен писать и говорить все, что ему угодно, без малейших ограничений... Свобода слова и печати должна быть полная... Свобода союзов должна быть полная. Я обязан тебе предоставить, во имя свободы слова, полное право кричать, врать и писать что угодно», (Изд. 4, т. 10, 20). Тут предусмотрена даже пропаганда невежества! Указания эти противоречить ленинизму не могут, уже потому, что даны Лениным.

Трусливому (потому что негласному) запрету на пропаганду религии много поясняющая историческая аналогия. В царской России была запрещена пропаганда старообрядчества, как порождения народного невежества и темноты. Православной религии отпускались дотации из казны, органы народного образования обязаны были воспитывать в строго православном духе. Ныне мы видим, что атеизм, пускай он и не есть религия (ведь религия имеет в основе латинский глагол «соединять», соединять человека с Богом), но есть вполне законченное мировоззрение, система, и именно эта система не просто имеет право на существование наряду с христианством, мусульманством и т.п. Она является тем, чем некогда была православная религия в России, католичество в Европе, — господствующей, государственной системой. Все свидетельствует об этом. Именно с точки зрения атеизма трактуются все религии как антинаучные взгляды и невежество. Именно для блага атеизма запрещена пропаганда религии.

И совершенно открыто утверждается превосходство атеизма над другими мировоззрениями, утверждается не убеждением, а деньгами и насилием. Государство субсидирует антирелигиозную пропаганду (то есть атеизм), ибо и в школах, платя зарплату учителям, в профсоюзах, в обществах «Знание», содержа антирелигиозные музеи, целый институт атеизма. Государство считает, что учитель обязан вести антирелигиозную пропаганду, и тем самым вводит запрет на профессию, противоречащий Конституции (Статья 9: «прямое или косвенное ограничение прав... при приеме на работу в зависимости от... отношения к религии не допускается», сравните: «Основы законодательства СССР о народном образовании» Раздел 1 Общие положения Статья 4, пункт 7: единство обучения и коммунистического воспитания». В понятие коммунистического воспитания входит и атеистическое). Вряд ли верующий станет вести антирелигиозную пропаганду. Сейчас не существует и Союза Воинствующих Безбожников, так что вся антирелигиозная литература издается непосредственно правительством. Верующие за нарушение законов об отделении декретов наказываются Уголовным Кодексом заточением на срок до 3 лет по 142 статье и до 5 лет по 227, а в административном порядке — штрафом до 50 рублей; неверующие за те же преступления, то есть нарушения декрета об отделении церкви от государства, наказываются УК исправительными работами на срок до 6 месяцев или общественным порицанием, а административной ответственности не несут никакой. 4 с половиной года накидывает закон верующему за одинаковое с атеистом преступление, а последнему еще и вообще могут вынести «Общественное порицание» (только в этом месте кодекса, оно, кажется, и сохранилось). Советский закон даже запрещает, по-видимому, верующим родителям воспитывать детей в своей вере, а требует воспитания в коммунистическом, то есть и атеистическом, духе. (Кодекс о браке и семье РСФСР, статья 52: «Родители должны воспитывать своих детей в духе морального кодекса строителя коммунизма»).

В общем, если при рекламировании советской демократии, атеизм как бы выпадает из разряда мировоззрений (все равно, что в законодательном порядке постановили считать, что селедка — не рыба, а селедка, и никакого отношения к рыбе не имеет), то при аккуратном анализе этой же самой демократии он занимает место в одном ряду с другими мировоззрениями. После сравнения, мы можем ответить атеистическому автору на его слова о «свободе вероисповеданий, свободе от всякого религиозного принуждения, свободе антирелигиозной пропаганды, отмене государственного культа» . У нас в стране всего этого нет, а есть ограничения свободы вероисповеданий (как невежества и мрака), нет свободы от атеистического принуждения, нет свободы религиозной пропаганды, и есть государственный культ, мы сейчас имеем в виду не культ личности, а атеизма).

Атеистические авторы уже сталкивались с подобными утверждениями; вот что они возражают: «Антирелигиозная пропаганда, которую проводят государственные учреждения. Не противоречит принципу свободы совести: наряду с пропагандой атеизма у нас провозглашается и гарантируется Конституцией... свобода вероисповеданий... Различные религиозные конфессии имеют право на религиозную проповедь внутри своих организаций» . Это картина вполне подтверждает наши вывод: действительно, верующие имеют право вести религиозную пропаганду только внутри своих организаций», хотя понятие пропаганды подразумевает обращение с проповедью именно к тем, кто еще не одних с тобой убеждений, а атеизм пропагандируется не только внутри атеистических организаций, а еще и государственными учреждениями, — это и есть то самое соединение одного мировоззрения с политическим строем, которое причинило столько зол в Средние Века. Если бы декрет был объективен, то и пропаганда религии, и пропаганда атеизма велись бы только частными лицами и общественными союзами (какова, в сущности, и Церковь), а государственные органы ни к тем, ни к другим прежде отношения не имели. С конца II мировой войны СССР является лишь первенствующей социалистической страной среди других стран социализма, как европейских, так и азиатских. Сравнивая положение религии в СССР и в таких социалистических странах, как Польша, ГДР, Венгрия, Чехословакия, мы убеждаемся, что те ущемления прав верующих, о которых мы говорили выше, отнюдь не является неотъемлемой частью социализма. В этих странах церковь обладает правами юридического лица, владеет собственными типографиями, в которых выпускается несравненно большее, чем в России, количество религиозной литературы. В ГДР насчитывается несколько десятков частных религиозных издательств, в Польше издательство Пакс, чья продукция появляется и в московском магазине «Дружба» объединяет писателей-христиан. Не только не запрещается пропаганда религии, частные школы с обучением религии, не только родителям разрешено воспитывать своих детей в своей вере, но в государственных университетах существуют курсы богословия. Наряду с курсами физики, химии, литературы. Свободно строятся новые церкви, и при этом не существует антиконституционного порядка «регистрации» религиозных общин, в нашей стране введенный в 20-х годах, который открывает широкий простор для административного произвола властей. (Местные власти) «длительное время не рассматривают поступающие от верующих заявления и жалобы, необоснованно отказывают в регистрации... препятствуют им в использовании молитвенных помещений», — отмечал Совет Министров РСФСР в постановлении от 24.VII.1968 года.

Понять полностью логику советского законодательства о религии мы сможем, только если признаем, во-первых, что оно дискриминирует, ограничивает свободу вероисповеданий в пользу атеизма, во-вторых, что эти ограничения вызваны, по всей видимости, лишь особенностями российских условий, но не заключаются в самой природе социализма и ленинизма, в третьих, что эти ограничения непоследовательны и отражают постепенное ограничение прав свобод верующих. Последнее видно из того, что ни одно их тех ограничений, которые правительство ввело для верующих, не осуществляется полностью, всегда оставляет, противореча самим себе, верующим некую полуофициальную лазейку. Запрет на обучение религии противоречит существованию духовных семинарий и академий, родители, как правило, воспитывают своих детей, как хотят (хотя известны и случаи лишения верующих родительских прав), церковь, хотя она и не имеет прав юридического лица, не может владеть собственностью, и ее имущество объявляется государственной собственностью, но неоднократно — и во время Отечественной войны, и во время мира — делала крупные пожертвования на оборону Родины от своего имени. Законодательство о религиозных объединениях гласит: «религиозное общество или группа верующих могут приступить к своей деятельности лишь после принятия решения о регистрации общества или группы верующих Советом по делам религий при Совете министров СССР». (стр. 105. О религии и церкви). Тем не менее, государству прекрасно известны многочисленные религиозные общины различных толков, уклоняющиеся от регистрации; если оно и не подвергает их всей тяжести полицейских репрессий за нарушение закона, то очевидно, не потому, что закон противоречит основам Конституции: в декрете не только не говорится о разрешении государством деятельности религиозных обществ, но сказано, что «каждый гражданин (член религиозного общества) может исповедовать любую религию».

Список внутренних противоречий в законодательстве можно было бы и продолжить. Но мы остановимся. Повторив наш вывод: нарушая провозглашенные им же самим свободу совести, государство законодательно пытается всячески ограничить религию, но на деле вынуждено считаться с реальным порядком вещей, а ...(?, с.11)
 

Часть III

Верующие — государству

Чтобы лучше уяснить положение церкви в государстве, возможно прибегнуть к распространенному в современной научной фантастике образу, куб и его соотношение с плоскостью. В худшем случае, если трехмерный куб просто поставлен на лист бумаги, то двухмерные обитатели этого листа осознавали бы куб как квадрат, то есть как проекцию основания. В случае лучшем, на листе бумаги можно нарисовать проекцию трехмерного куба, которая создаст ощущение объема, — но ощущение это будет у нас, глядящих на лист сверху, а жители листа будут считать, что куб это соединение многих линий в беспорядке, даже не всегда под прямым углом. По отношению к государству Церковь является столь же высшей реальностью, как трехмерный куб к двухмерному листу; вернее, как четырехмерное тело и наш мир трех измерений. Люди видят церковь, живут рядом с ней, часть людей является ее членами. То, что для последних является логическим завершением реальных условий, для первых противоречиво и лишено смысла. Члены церкви, с одной стороны, живут в том же мире трех измерений, с другой — причастны еще и к глубоко отличному миру. Возьмем с другую аналогию: зрячий делает все то, что делает слепец, но может делать многое сверх того, благодаря глазам, и даже то, что слепец делает вслепую, но так же, как зрячий (например, ходит, ест), для зрячего человека окрашено в особые тона. Слепой есть так же, как и зрячий, но по непонятной для слепого логике зрячий не станет есть мухоморов.

Уже в одном из произведений первохристианской литературы говорится: «Христиане не отличаются от остальных людей ни языком, ни обычаями. Ни где-либо в своих собственных горлах они не обитают, ни какого-то особенного говора не употребляют, ни жизни своеобразной не требуют...» (Послание к Лиогнету, 5, 1, цит. По И. Зейпель, стр. 46, прим. 13). За две тысячи лет земля видела и государства, называющие себя христианскими, и горда христиан, наподобие мормонских оплотов в Америке, но мы говорим о России, а в ней сейчас христиане ничем в обыденной жизни не выделяются от людей: архаический язык, употребляемый на богослужениях, отличает их от неверующих в меньшей степени, чем само посещение храма.

Евангелие, проверенное тысячелетним опытом Церкви, дает четкий ответ: как должны вести себя верующие в Христа во время гонений. Ответ этот был необычен и то да, когда впервые прозвучал, необычен в достаточной степени и сейчас призыв прощать врагам и не сопротивляться им, но стойко исповедывать свою веру в любых — благополучных или неблагоприятных условиях. Советское государство подарило Церкви немало мучеников, может быть, больше, чем преследования римских императоров или турок. Запомним, однако, что в отличие от последних, наше государство как бы стыдится своего подарка, утверждает, что расстреливало христиан не за веру в Христа, а за контрреволюционность и антигосударственные преступления. В одной советской повести 60-х годов, герой, встретив священника, сидевшего при Сталине, изумляется тому, что тот был реабилитирован наравне с видными советскими деятелями как невиновный — не будем уподобляться этому юноше. Важно, что государство не просто лжет, а пытается поверить в свою ложь.

Любопытнее положение христианина во время мира Церкви с государством. Он работает, имеет семью, детей, ездит отдыхать во время отпуска в едином потоке туристов или остается, как многие, дома, или снимает дачу. Он лечится у тех же участковых врачей. Он болеет в тех же больницах. Христиане повсюду.