Сказка о снегурочке

X.1974

Вы никогда не задумывались, почему это у Снегурочки никогда не бывает отца, а только — Дед Мороз?

Так вот, жила-была Снегурочка.

Отца у нее не было, но был дедушка — Дед Мороз. Правду сказать, они не жалела, что отца у нее нет — это не потому, что она не помнила его, и не потому, что не понимала, что он у нее все-таки есть. Просто она привыкла, что отец живет где-то очень далеко, кажется, в какой-то больнице, и присылает ей книжки с интересными сказками о ней самой и ее куклах, а на цветных картинках он рисует саму Снегурочку и дедушку.

Также ее подружки, неверно, привыкли, что папы живут с ними, водя их в кино и покупают им игрушки.

Действительно ли ее папа болен, она не задумывалась — пока однажды (ей было лет тринадцать) не прочла его письмо, лежавшее случайно на деловом столе (обычно деде сразу прятал письма в ящик). Письмо — как все письма: о работе, о каких-то спорах с друзьями, — и только одна фраза показалась снегурочке странной и непонятной. Снегурочка придумывала множество объяснений к ней, кроме самого вероятного.

Надо очень не любить больницу, чтобы назвать палату — камерой. Не правда ли?

Теперь, когда приходило ежемесячное письмо, надписанное высоким и острым почерком, она вспоминала эту фразу и невольно припоминались еще и редкие поездки дедушки к каким-то внезапным родственникам, и слова, оброненные в разговоре с Домовым, — все то. что раньше как-то проскальзывало, не удивляя ее.

Так что когда дед ей все рассказал, неизвестно, кто был больше удивлен — она, повестью или он, тем, что снегурочка о чем-то догадывалась. Хотя спросил он ее именно так:

— Ты, Снегурочка, уже ведь не маленькая... и, наверное, ты... ну... представляешь себе, где твой... папа?

— В тюрьме?

(Потом она никак не могла вспомнить, какое было лицо у Деда Мороза).

— Нет, то есть это называется не тюрьмой...

Сколько она потом услышала рассказов о папе, — ведь раньше дед совсем ничего не рассказывал, из боязни привлечь ее внимание. А говорил он об отце с нежностью, грустью, и подчас снегурочке казалось, что речь идет о давно умершем человеке. Отчасти так оно и было, впрочем.

В тот же вечер она хотела услышать ответ на один ее вопрос, но спросить не решалась, когда уже легла и дед занавесил рубашкой абажур.

— А за что... пупу?..

Дед Мороз, помедлив, проговорил очень тихи и как-то неразборчиво:

— Да так... по глупости своей... неосторожности...

Это был не отсвет, и снегурочка это поняла.

................................

Хотя Снегурочка, вообще-то, была несдержанной на язык особой, а также любила поплакать ради причитающейся ей доли сочувствия, она ни разу не разговаривала о папе — ни в школе, ни в гостях у своих подружек. Для тех у нее был папа — учитель истории, иногда — учитель черчения, а то просто Учитель.

У нее же был теперь свой отец.

1.137