Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Яков Кротов

Дневник литератора

 

К оглавлению "Дневника литератора"

К оглавлению дневника за 1998 год

К предыдущей главе

 

МИДЛ УМЕР. ДА ЗДРАВСТВУЕТ СРЕДНИЙ КЛАСС

        В начале 1998 года не было популярнее темы в газетах, чем средний класс: насколько он многочисленный, что это такое, какие у него перспективы. Закончивается красное лето 1998 года оплакиванием среднего класса. "Мидл умер". "Яппи" скоро будут одеты хуже, чем хиппи. "Белые воротнички остаются без барбекью". Кредитные карточки -- визитные карточки среднего класса -- к оплате не принимают. Да средний класс бросился покупать то, за что не кредитками расплачиваются: макароны и спички. Вопль молодого "мидла":
"Так вот жил себе, жил, и что? Какие-то м… чего-то не так сделали -- и на тебе, дорогой, жить будешь теперь по-другому. Я еще раз убедился, что в моей стране, которую я без тараканов люблю, правят ослы, причем одержимые жаждой набить собственные карманы. Вот и смеюсь я со слезами над собой, думаю: какой ты дурак, все, чего добился, рухнуло, все, чего хотел добиться, откладывается на неопределенное время… Ничего от  тебя, мил человек, не зависит. И вот еще что: от меня уйдет моя девушка -- мне нечем платить за квартиру" 1.
        Сейчас могут злорадствовать те, кто говорил самоуверенным согражданам, в одночасье обзаведшимся машинами, пейджерами, импортной техникой и тысячедолларовыми окладами: все это дом на песке, имитация жизни, НЭП, который не просто может, а должен в одночасье закончиться. Но рухнувшая пирамида задавила всех, так что злорадствовать некому.
        Средний класс, однако, не погиб в катастрофе, ибо среднего класса не было. Средний класс -- это не пейджер и отдых на Канарах. Средний класс вообще не материальное понятие. Средний класс вообще не средний и не класс. "Средний класс" есть псевдоним бесклассового общества. Это не то бесклассовое общество, которое хотели построить коммунисты -- общество, где все уравнены экономически. Это общество, которое просто решительно не желает состоять из классов, определяемых экономически или политически. "Средний класс" растворяет в себе касты, сословия, "прослойки". "Средний класс" есть сперва психология, а затем уже материя. Другое дело, что определенная психология оказывается первичной по отношению к материи, и "средний класс" вырабатывает определенный стиль жизни.
        Душевное устроение среднего класса в его эталонной, "западной" форме во многом прямо противоположно душевному устроению "среднего класса", выросшего на развалинах коммунизма. Сходство есть, но меньшее, чем у шампиньонов и поганок. Русские "мидлы" считали хорошим тоном не интересоваться политикой, презирая ее как грязное дело, и одновременно изображали из себя собственников, которым есть что терять и которые потому заботятся о крепости и целостности государства. Западный средний класс больше сил кладет не на укрепление государства, а на отчищение политики (и политиков) от грязи.
        В быту это различие проявляется еще ярче. Русский "мидл" расчищал крохотный оазис чистоты вокруг себя, мирясь с океаном грязи в стране. Западный средний класс каким-то немыслимым образом поддерживает чистоту на макроуровне, позволяя существовать оазисам грязи. Русский мидл захотел английский газон, но только вершки, а не корешки — и газон увял. "Мидл" считал, что "протестантская этика" это "трудолюбие и способность полагаться на свои силы" (такова позиция Андрея Колесникова), и теперь плачет: "Среда, в которой живет "мидл", должна быть подготовлена к восприятию этой этики. И именно эта среда подкачала..." (он же 2). Так вот нет: во-первых, "протестантская этика" есть христианская этика, она включает в себя и отказ воровать, и ответственность перед Богом. Во-вторых, этика не зависит от восприятия среды, поэтому нравственный человек и мучается, а часто и погибает.
        Причины гибели русского "мидла" несложны, и гибель эту предсказывали многие западные люди. Можно изготовить телефон из чистого золота, но без телефонной сети работать это золото не будет. "Средний класс" есть сложная сеть свободы и ответственности. Без частной собственности нет свободы, без свободного рынка нет ответственности. Стабильность среднего класса -- это стабильность риска, стабильность постоянного кручения педалей, стабильность поддержания определенных правил игры, прежде всего, этических и экономических правил.
        Русский же "мидл" смеялся над теми, кто требовал реституции -- то есть, возвращения, где только возможно, хотя бы символически, собственности ее дореволюционным владельцам. Но если можно не возвращать собственность тем, у кого она была конфискована в 1917 году, почему нельзя отбирать собственность у тех, кто ее получил после 1991-го? Вот и отобрали. Русский мидл делал свою карьеру на казнокрадстве собственном или чужом, на бесконечных "исключениях", ему нравилось жить в царстве запретов, которые всегда можно использовать к своей выгоде и к невыгоде другого. Никто не хотел правления закона, всех устраивало правление запретов (при котором только и возможны всевозможные приятные "исключения").
        Русский "мидл" поддерживал институт прописки, боясь, что "кавказцы" отберут у него честно заработанную квартиру. "Мидл" поддерживал произвол милиции, оправдывал продолжающуюся милитаризацию страны, не любил диссидентов с их разговорами о правах человека так же, как не любили диссидентов гебисты. "Мидл" не то что не заикался о запрете на профессию для бывших гебистов и коммунистов, "мидл" даже щеголял тем, что весь свой интерес полагает в разговорах о сравнительных качествах шведских  столов в московских кафе.
        У нас даже НЭПа еще не было, а "угар НЭПа" был -- пьяный, глупый, подлый угар. "Мидл" издевался над храмом Христа Спасителя, церетелевскими шедеврами и прочими номенклатурными безумствами, но, издеваясь, все-таки предпочитал жить в "номенклатурном капитализме", который вовсе не есть капитализм. Это "мидл" одновременно щеголял антиклерикализмом, критикуя правительство за "православизацию", и при этом требовал насыпать соли на хвост иноверцам, требуя прижать к ногтю "тоталитарные секты" сливаясь в инквизиционном экстазе с реальными, а не выдуманными тоталитарными ведомствами. Мидл любил смеяться над Сергеем Ковалевым, и это мидл сейчас винит во всем Явлинского, который якобы своим провалом на выборах "заставил меня выбирать между Зюгановым и Ельциным" (не шучу, цитата из передовицы в "Московских новостях"). А винить надо было бы Явлинского за то, что он как раз типичным политиком "мидла" — мидл не хотел, чтобы политик ходил по улицам и жал ему руку, и Явлинский (как и все прочие) не ходил и не жал. Мидл получал зачастую уже столько же, сколько средний класс на Западе, но даже из тысячи долларов в месяц не жертвовал ни на что ни цента.
        Умер не средний класс, умер "мидл". Первая реакция мидла на свою смерть выдает в нем совка -- слово, которое пытались всеми силами похоронить, да не вышло. Это реакция инфантильная: почему меня обманули, я ни в чем не виноват, я заслужил лучшей доли. Конечно, если человека уходит девушка, потому что он не может более снимать квартиру, то виноват прежде всего сам человек: зачем было жить с девушкой, для которой квартира важнее тебя. Впрочем, если такая девушка уходит — так спасибо кризису, что прояснил ситуацию. Да и в целом сокрушаться не стоит. Смерть "мидла" -- это всего лишь смерть абстракции, смерть явления. Отдельные люди, к счастью, живы.
        С точки социологии, это печальный признак: даже во время грандиозного экономического краха никто и не думает кончать жизнь самоубийством. Это "у них" при падении всяких индексов банкиры падают из окон на асфальт словно снежинки, а у нас как-то все образуется без кровопролития. Это означает, что игрой было благосостояние, и расплачиваются за фальшивое благосостояние фальшивыми страстями.
        Однако, с точки зрения антропологии, даже фальшивые страсти могут привести к реальным последствиям. На большинстве сбывается изречение: "История учит тому, что никто ничему не учится". Но всегда есть и меньшинство, которое усваивает уроки истории и детям своим вдолбит в голову некоторые прописные истины, которые делают средний класс центральным явлением современной истории: не поощряй цинизм, воровство и хамство, сам будь честным и порядочным, не бойся защищать частную собственность, свободу и достоинства человека и защищай их не только для себя, но и для другого -- и прежде всего для другого, потому что если все другие сословия сильны солидарностью с ближними, то средний класс силен солидарностью с дальними. Это меньшинство способно повести за собой и большинство, повести в "индивидуализм", где каждый волей-неволей отвечает за себя. Наш же "мидл" от коллективизма шарахнулся в тусовочность, а до индивидуализма (который всегда сопряжен с чуством ответственности за окружающий мир) не дошел.
        Так что, дорогой мидл (я и сам мидл, увы), учись видеть дальше шведского стола. Учись понимать связь между свободой вероисповедания — даже для АУМ Синрике, и прежде всего для АУМ Синрике (не для Асахары — но мидл не желал видеть разницу) —  и курсом доллара. Учись давить на власти, а доить их. Учись не плевать на них и не клянчить у них, учить находить золотую середину в политической активности — чтобы не митинги, как в 1990-м, но и не высокомерный державнический пофигизм, как в 1997-м. Ведь все эти годы образованное сословие плевать хотело на разговоры о гражданском обществе, видя в них (не без основания) лишь кормушку для убогих, которые не могут заработать на жизнь иначе как грантами. Но колодец, который стерегут убогие, все равно остается колодцем, и плевать в него не следовало.
        Мы живем под сенью преогромнейшего баобаба, игнорировать который попытались — но оказалось, что баобаб (или лучше говорить "баобабственность" — говорят же "государственность") игнорирует нас гораздо успешнее и тщательнее. И поэтому мидл должен бережно и нежно выращивать гражданское общество, демократические институты, демократическую психологию, демократические свободы. Дело нудное, зато выдумывать ничего не надо — попробовали уже сделать рыночную экономику и демократию "на российский манер". И вот сейчас отличный момент начать это делать просто по-человечески.

1 Общая газета, 7.9.1998. Письмо в газету некоего Павла.
2 Новое время, №36, 1998, с. 15.
 

Опубликовано                          

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова